ничего-то вы не понимаете.

Джексон перехватил ее спокойный взгляд и откинулся на подушки, лихорадочно пытаясь привести в порядок кружащиеся мысли. Для женщины, которая одной ногой стояла в могиле, Айрис, похоже, находилась в довольно приличной форме, чтобы убивать, когда это требовалось. По ее виду нельзя было сказать, что она постоянно испытывает физическую боль. Он должен был догадаться раньше.

— Это ведь вы, так? Айрис нужны были деньги для вашего лечения?

Норма встала.

— Пойдемте со мной, — сказала она.

Сбитый с толку, Мэтт последовал за Нормой в прихожую и вверх по широкой лестнице. Она остановилась перед дверью одной из спален и легонько постучала. Ответа не последовало.

Многозначительно посмотрев на Джексона, Норма приложила указательный палец к губам. Он кивнул в ответ, показывая, что понял необходимость соблюдать тишину.

Слегка повернув ручку, она толкнула дверь, зашуршавшую по ковру. Внутри — набор медицинского оборудования. Посреди комнаты — двуспальная кровать, на которой спала девочка лет пятнадцати. Ее светлые волосы были короткими от химиотерапии, кожа болезненно бледной.

— Познакомьтесь с Эди, — прошептала Норма. — Дочерью Айрис и центром ее вселенной.

88

Смертоносная и скрытная, бесстрашная и заботливая — вот лишь несколько определений, которыми Джексон пытался вкратце охарактеризовать Айрис; и все же она оставалась такой же непостижимой в смерти, какой была и в жизни. Для Нормы, к которой Айрис сбежала после того, как ее изнасиловали, она была избавителем. А для Эди — просто мамой, у которой была странная работа, требующая частых отлучек из дома. Джексон не мог оправдывать действия Айрис и никогда бы не оправдал, но на протяжении нескольких месяцев, прошедших со времени его первого визита в особнячок в пригороде, как он думал, проникся к ней большим пониманием.

С тех пор как Эди положили в больницу в Гейдельберге для экспериментального лечения, за которое заплатил Джексон, он успел продать свой дом и временно обосновался там. Большую часть дней они с Нормой проводили в беседах — в основном об Эди, которая, похоже, приняла смерть матери с таким же молчаливым стоицизмом, который выказывала по отношению к своей болезни.

— Ей будет трудно потом, когда у нее будет время подумать — когда она почувствует, что у нее опять есть будущее, но будущее без мамы, — проницательно заметила Норма. — Вот тогда-то нам и придется за ней как следует присматривать, тогда-то она и будет нуждаться в самой большой заботе.

Лечение, пусть даже и экспериментальное, приносило свои плоды. Не раз звучало слово «ремиссия», и оставалась надежда на то, что, если все так пойдет и дальше, Эди достаточно оправится, чтобы вернуться к учебе.

— Эди непреклонна в этом, — сказала ему Норма одним теплым апрельским днем. — Она просто молится на образование. Чуть ли не больше всего сожалеет, что до сих пор у нее не было возможности должным образом себя попробовать.

Джексон кивнул, подумав про себя: «Бог знает, что за жизнь могла быть у Айрис, если б у нее была такая возможность».

Он отхлебнул кофе, размышляя, как далеко зашел с тех ранних темных дней. При внушительной стоимости лечения пока было неясно, что делать, когда деньги закончатся. Самоубийство уже не давило прежним грузом на все его мысли. С появлением в его жизни Эди и Нормы Джексон обрел причину жить дальше. Ирония заключалась в том, что благодарность за эту постепенную перемену душевного настроя требовалось выразить женщине, которая некогда была готова его убить.

ЧЕТВЕРТАЯ ОБЕЗЬЯНА

(роман)

Джей Ди Баркер

Чикаго. Раннее утро. Под колесами автобуса погибает мужчина. Лицо его изуродовано до неузнаваемости, документов при нем нет.

Зато рядом найдена белая коробка, перевязанная черной бечевкой, а в ней — человеческое ухо…

Детектив Сэм Портер понимает, что это знак серийного убийцы У4О («Убийцы четырех обезьян»), который безнаказанно орудует в городе вот уже десять лет. После очередного преступления он оставляет надпись «Не совершать зла», связанную, по всей видимости, с древней притчей о четырех мудрых обезьянах.

Чутье подсказывает Портеру, что вещи погибшего, и среди них дневник самого убийцы, — это своего рода издевательские подсказки, которыми маньяк намеренно дразнит сыщиков, бросая им вызов…

1

Портер — день первый, 6.14

Назойливо затренькал телефон. Дзынь… дзынь…

«Я же отключил звук. Почему все равно слышу, что мне пришло сообщение? Почему я вообще что-то слышу? Корпорация „Эппл“ без Стива Джобса превратилась в дерьмо».

Не открывая глаз, Сэм Портер перекатился на правый бок и принялся нащупывать телефон на прикроватной тумбочке.

Глухо звякнув, как и положено китайской дешевке, на пол упал будильник.

— Чтоб меня!

Нашарив телефон, он с трудом отсоединил его от зарядки и, прищурившись, поднес к самому лицу. На ярко освещенном экране прочитал:

«Позвони мне — 911».

Сообщение от Нэша.

Портер посмотрел на ту половину постели, где спала жена. Вместо нее там лежала записка…

«Пошла за молоком, скоро вернусь.

Целую-обнимаю.

Хизер».

Он вздохнул и снова посмотрел на дисплей телефона.

Время — 6.14.

Вот тебе и тихое воскресное утро!

Портер сел и перезвонил напарнику. Тот ответил после второго гудка:

— Нэш слушает.

— Привет, это я.

Нэш заговорил после короткой паузы:

— Портер, извини. Я долго думал, звонить тебе или нет. Наверное, раз десять набирал твой номер, а потом сбрасывал… В конце концов решил послать тебе эсэмэску. Дал тебе возможность, так сказать, проигнорировать меня, понимаешь?

— Все нормально, Нэш. Что там у тебя?

Снова пауза.

— Тебе лучше самому приехать и взглянуть.

— На что взглянуть?

— Тут ДТП… Несчастный случай…

Портер потер висок:

— ДТП? Мы с тобой служим в убойном отделе. С каких пор мы еще и ДТП занимаемся?

— Уж ты мне поверь, тебе лучше самому приехать и взглянуть, — многозначительно повторил Нэш.

Портер вздохнул.

— Куда ехать?

— Рядом с Гайд-парком, на Пятьдесят пятой. Я только что переслал тебе адрес.

Телефон звонко тренькнул прямо в ухо, и Портер невольно отдернул его подальше.

«Гребаный айфон!»

Он прочитал адрес и сказал Нэшу:

— Буду на месте через полчаса. Годится?

— Ага, — отозвался Нэш. — Мы тут все равно застряли надолго.

Портер нажал отбой и с трудом спустил ноги на пол, прислушиваясь к скрипам и стонам, которые в знак протеста издавал его пятидесятивосьмилетний организм.

Солнце уже вставало; его лучи проникали в спальню между створками жалюзи. Странно, какой тихой и мрачной кажется квартира без Хизер.