рано пойдут дожди или запоздают. Таков, как она думала, был порядок вещей. Не все Мудрые способны слушать ветер, но лучшие из них могут. Именно так всегда говорила миссис Барран, и еще она повторяла, что Найнив будет одной из лучших.

— У нее была огневица-костоломка. — Найнив роняла слова, опустив голову. — Я была еще ученицей у миссис Барран, и она послала меня ухаживать за Эгвейн. Я была совсем юной и не знала, что не все в моих руках. Это ужасно — наблюдать за огневицей-костоломкой. Девочка, вся мокрая от пота, стонала и металась, а я смотрела и не понимала, почему не слышу треска ее костей. Миссис Барран сказала мне, что жар у Эгвейн спадет через день, самое большее через два, но мне казалось, что она говорит это по доброте душевной, не желая меня расстраивать. Я думала, Эгвейн умирает. Когда она еще была ребенком, только-только начавшим ходить, мне приходилось присматривать за ней, — когда ее мать бывала занята, — и я заплакала, потому что мне предстояло смотреть, как малышка умрет. Но вот через час миссис Барран вернулась, а жар у Эгвейн уже спал. Это ее удивило, но ее больше заботила я, чем Эгвейн. По-моему, она считала, что я дала ребенку некое снадобье, и была слишком напугана, чтобы в этом признаться. Я всегда думала, что она старалась успокоить меня, убедить, чтобы я поняла, что не причинила вреда Эгвейн. Через неделю после этого у миссис Барран в гостиной я упала на пол, то дрожа, как от холода, то пылая, будто в огне. Она уложила меня в постель, но к ужину у меня все прошло.

Договорив, Найнив уронила голову на руки. Айз Седай выбрала хороший пример, подумала она, испепели ее Свет! Пользоваться Силой, будто Айз Седай. Презренная Айз Седай — Друг Темного!

— Тебе очень повезло, — произнесла Морейн, и Найнив села прямо. Лан отступил от женщин, будто их разговор — вовсе не его дело, и занялся седлом Мандарба, даже не оборачиваясь к ним.

— Повезло! — усмехнулась Найнив.

— Ты овладела грубым контролем над Силой, пусть даже прикосновение к Истинному Источнику у тебя пока еще приходит от случая к случаю. Если бы тебе не удалось этого сделать, Сила в конце концов убила бы тебя. Как она, по всей вероятности, убьет Эгвейн, если тебе удастся не пустить ее в Тар Валон.

— Если я научилась контролировать... — У Найнив перехватило дыхание. Это было все равно что полностью признать, что она может делать все то, о чем говорила Айз Седай. — Если я научилась контролировать это, значит, и она может найти ключ. Значит, ей нет нужды отправляться в Тар Валон, где ее обязательно впутают в ваши интриги.

Морейн медленно покачала головой.

— Айз Седай по всему миру разыскивают девушек, которые могут сами, без посторонней помощи, дотягиваться до Истинного Источника, ищут с тем же усердием, как и способных на это мужчин. Главное здесь — не желание увеличить число Айз Седай — или, скажем, не только оно, — и не опасение, что эти женщины употребят Силу во зло. Грубого контроля над Силой, которого они могут достичь, — если Свет осияет их, — редко хватает на то, чтобы причинить жизни значительный вред, ибо по-настоящему касаться Истинного Источника возможно лишь под руководством наставницы, а иначе эта способность вне их власти и проявляется лишь случайно. И, разумеется, они не впадают в безумие, которое ввергает мужчин во зло или искажает мир в их глазах. Мы стремимся сохранить им жизнь. И спасти жизни тех, кому никогда не овладеть вообще никаким контролем.

— Тот жар и озноб, что были у меня, не могут никого убить, — настаивала Найнив. — Ни за три, ни за четыре часа. Со мной было и другое, и это тоже не могло бы никого убить. А через несколько месяцев все недомогания прошли. Что скажете?

— Это были всего лишь отклики, — терпеливо отвечала Морейн. — С каждым разом все меньше различие по времени между появлением отклика и реальным прикосновением к источнику — и так будет до тех пор пока отклик и источник не сольются. Потом не бывает никаких заметных проявлений, но это все равно что начали тикать часы. Год. Два года. Я знала одну женщину, которая прожила пять лет. Из четырех женщин, имеющих такие способности от рождения, как у тебя и у Эгвейн, трое умрут, если мы не найдем их и не обучим. Гибель их будет не столь ужасной, как у мужчин, но никакую смерть нельзя назвать приятной. Конвульсии. Стоны. Это длится целыми днями, и, раз агония началась, ничто не предотвратит гибель, даже если все Айз Седай Тар Валона соберутся вместе у постели умирающей.

— Вы лжете! Разузнали обо мне в Эмондовом Лугу. Об огневице-костоломке вы разузнали у Эгвейн, и о моих жаре и ознобах, обо всем. А остальное выдумали.

— Ты же знаешь, что это не так, — мягко сказала Морейн.

Очень неохотно, более неохотно, чем делала что-либо в своей жизни, Найнив кивнула. В ее последней упрямой попытке не согласиться с очевидным не было никакого смысла, сколь бы неприятной ни предстала перед Найнив истина. Первая ученица миссис Барран умерла именно так, как описала Айз Седай, еще когда Найнив играла в куклы, и нечто подобное случилось с молодой женщиной в Дивен Райд всего несколько лет назад. Она тоже была ученицей у Мудрой, и она умела слушать ветер.

— Думаю, у тебя огромный потенциал, — продолжала Морейн. — После обучения тебе под силу стать даже более сильной, чем Эгвейн, а она, я полагаю, может стать одной из наиболее могущественных Айз Седай за последние столетия.

Найнив отшатнулась от Айз Седай, словно та вмиг превратилась в гадюку.

— Нет! Я не хочу иметь ничего общего с... — С чем? С собой? Она тяжело опустилась на землю, голос ее нерешительно задрожал: — Прошу вас, не говорите об этом никому. Пожалуйста! — Это слово почти застряло у Найнив в горле. Ей легче было бы, если б сейчас появились троллоки, чем вынужденно произнести «пожалуйста» этой женщине. Но Морейн лишь кивнула, давая девушке обещание, и Найнив обрела часть своего былого настроя. — Но ваши слова никак не проясняют, чего вы хотите от Ранда, Мэта и Перрина.

— Они нужны Темному, — ответила Морейн. — Если что-то понадобилось Темному, я всячески буду препятствовать его желанию. Может ли быть причина проще или важнее?

Морейн допила чай, поглядывая на Найнив поверх чашки.

— Лан, нам пора в путь. Думаю, отправимся на юг. Боюсь, Мудрая не будет нас