Вятша с изумлением глянул на князя. Да-а, правы те, кто считает правителя не таким, как все обычные люди. Казалось бы, что ему за дело до какого-то утонувшего отрока, а вот, поди ж ты, послал воинов! Дайс селищем решил подождать, не нападать сразу.

– Что там слева, сотник? – Хельги перевел взгляд на ельник. – Что за столбы?

– Капище, княже, – доложил Вятша. – Похоже, там приносили жертвы совсем недавно.

– Что ж, – посмотрев в сторону селища, усмехнулся князь. – Вряд ли боги помогут Келагасту. Слишком уж многих против себя настроил. Думаю, найдутся такие люди и среди его рода. Далеко отсюда до обители Никифора, Найден?

– Не очень-то далеко, князь. – Тиун пригладил бородку. – За день вполне можно добраться.

– Это хорошо, – тихо засмеялся Хельги и, подъехав ближе к селищу, спешился перед запертыми воротами. Наволок выглядел вполне внушительно – высокий частокол из толстых бревен, крепкие ворота, башни. Конечно, не те укрепления, что в Ладоге, но все же, все же…

– Я велел воинам вырубить подходящее дерево, – шепотом доложил Вятша. – Вдруг да понадобится долбить ворота?

Вокруг шумел сосновый бор, пахло хвоей и смолой, из росших поблизости кустов малины ветер приносил сладкий духовитый запах. В синем небе величаво проплывали белые кучевые облака, отражались в прозрачных водах реки и плыли дальше, на север. На башнях виднелись темные фигуры часовых. Хельги глянул на них и вдруг нахмурился. Тихо было в селище, ни крика, ни звона наковален, даже собаки и те не лаяли. Странно. Хельги обернулся к Вятше.

– Где наши лазутчики?

– Велю подозвать, княже!

Затрещали заросли – пробравшиеся сквозь них воины встали перед князем. Двое. Без шлемов, без кольчужек – чтоб удобней было по деревьям лазить. Чем-то неуловимо похожие друг на друга – оба молодые, востроглазые, русые. Не отличишь одного от другого.

– Вы братья, что ли? – удивился князь.

– Нет, – улыбнулся тот, что слева. – Побратимы. Я – Горислав, из кривичей, а дружок мой – Тяхк – весянин.

– Тяхк – коростель значит, – пояснил весянин.

– Ну, – Хельги махнул рукой, – говорите, что видели!

– Непонятное дело, княже, – смешно наморщил лоб Горислав. – Вроде и есть люди в селище, а как бы и нет.

– Воины на стенах, в шеломах, с копьями, как живые, – дополнил приятеля Тяхк. – Только не живые.

– Чучела, – согласно кивнул князь. – Это и я уже заметил. Сколь тут стоим, никто на башнях не шелохнулся. Что еще непонятного увидали?

– Ленты, князь, – переглянувшись, ответили оба. – Блестящие ленты. Вроде живые, ползают…

– Ленты? Ползают? – переспросил Хельги. – Так, так. – Он повернулся к Вятше и приказал: – Сжечь! Сжечь селище немедля! Гриди пусть окружат частокол с копьями и будут готовы. Из огня поползут змеи!

– Змеи? – удивился Вятша.

– А ты думаешь, что там еще могут быть за ленты?

– Змеи… – вполголоса протянул Тяхк. – Ну, точно, змеи! Огромные, толстые, жирные. Целыми клубками! Я ж тебе говорил, Гориславе!

Подожженное со всех сторон селище пылало. Треща, рассыпались искры, и казалось, до самого неба вставало жаркое желтое пламя. Воины Хельги, встав кругом, выставили вперед копья. Догорев, с шумом упали в ров колья, а из горящего селения, злобно шипя, поползли змеи. Черные и серые гадюки, толстые, словно бы специально откормленные, С блестящей на солнце шкурой. Ленты… Ленты старосты Келагаста. Так вот что задумал коварный правитель Наволока – заманить воинов князя в змеиную яму! Но ведь дружинники не малые дети, а змеиное жало не прокусит кольчугу? Что-то и здесь не так…

– Князь! Они плюются ядом! – подбежав, взволнованно доложил Вятша. – Плюются в глаза. Несколько наших уже погибли в мучениях!

– Гадюки?! – вскакивая в седло, удивленно переспросил Хельги. – Плюются?

– Колдовство, – прошептал Найден. – Это черное колдовство, княже!

Князь молча кивнул. Он был полностью согласен с тиуном.

– Всем немедленно отходить, – приказал он. – И пустить встречь пожарищу пламя.

Так и сделали. Плюющиеся ядом гадюки так и не успели доползти до реки, сгорели в огне лесного пожара.

Глава 13

Песнь скорби

При разборе преданий об Олеге мы видим, что в народной памяти представлялся он не столько храбрым воителем, сколько вещим князем, мудрым или хитрым, что, по тогдашним понятиям, значило одно и то же…

С. М. Соловьев. «История России с древнейших времен»

Август 868 г. Шугозеръе

Сгустившаяся вокруг тьма не была полной, нет, она имела какой-то зеленоватый оттенок. Сквозь холодную черноту пролетали, проблескивали горячие желтые искорки – звезды, торопливо змеились сверкающие фиолетовые линии, бордовые треугольники, ядовито-красные шары. Тьма постепенно бледнела, становилась полупрозрачной, зыбкой, словно затаившийся в оврагах туман в погожий майский денек. Сквозь зыбкое марево проступали размытые чернобелые контуры: вроде как облака, небо, деревья. И какое-то болотное чудище с зелеными волосами! Нет, не чудище, русалка – водяная дева. Голая, златовласая, с большим рыбьим хвостом. Смотрит весело, улыбаясь, вот-вот и утащит в подводное царство.

– Сгинь, сгинь! – замахал руками Твор, мучительно вспоминая, какими именно заклинаниями следует отгонять русалок. Что-то не очень-то они вспоминались: то ли голова слишком сильно болела, то ли русалка оказалась уж больно красивой. Скорее, второе, поскольку, едва Твор открыл глаза, водяная дева вдруг сконфуженно фыркнула и со словами: «Ну наконец-то очнулся» живо натянула на себя рубаху.

– Вот так чудо, – удивленно прошептал Твор. – Русалка – и в рубашке.

– Да никакая я не русалка, – поправив рубаху, засмеялась дева. – Меня Ладой зовут, Ладиславой. А ты кто?

– Творимир. Твор… А ты правда не русалка?

– Да не русалка! Вон, пощупай ногу. Видишь, хвоста нет?

– Вижу… – Отрок почувствовал вдруг, что ему стало трудно говорить и как будто бы снова вернулась-навалилась тьма.

– Лежи, слаб ты еще. – Дева осторожно погладила парня по волосам. – Хорошо тебя по башке припечатало! Если б течением тебя на излучину не выбросило – утоп бы.

– Значит, и вправду русалки спасли, – закрывая глаза, прошептал Твор.

Окончательно очнулся он лишь к вечеру, когда, запалив на берегу костер, спасительница Ладислава деловито жарила над огнем рыбу.

– Что, выспался? – Она искоса глянула на спасенного. Волосы ее, цвета расплавленного золота, словно растеклись по плечам в лучах заходящего солнца, в глазах стояла нежная просинь, словно выглянувшее из-за облаков апрельское небо или растущие на лугах колокольчики… нет, не колокольчики… и не незабудки… Васильки!

– Глаза у тебя – словно васильки, – улыбнулся отрок деве.

Та неожиданно вздрогнула. Именно так про нее и говорил когда-то ее любимый.

– На, кушай. – Она протянула Твору кусочек рыбы.

Отрок поблагодарил кивком, приподнялся – двигался еще с трудом, вяло.

– Ничего, – с улыбкой взглянула на него Ладислава. – Дня