– Это я чтобы рисовать, клянусь Богом! – прокричал Квэнс.

– Да полно, будет вам, мистер Квэнс, – сказала Нелли. – Мы же тут все друзья.

– Часть времени он нас рисует, – согласно кивнула еще одна девушка.

– Когда? – спросила другая. – А меня так вот он ни разу не рисовал.

– Ложь, клянусь Богом! – запротестовал Квэнс, поворачиваясь к Струану. Но, увидев выражение лица тайпана, сник и сел обратно на кровать. – Право, тайпан, – взмолился он, – не нужно судить так опрометчиво. Что может поделать человек, если он… популярен.

– Ты, верно, из ума выжил, если думаешь, что я стану платить за твой «куэнтус»!

– Что такое «куэнтус»? – возмущенно осведомилась Нелли. – Мы порядочные леди, вот так вот. Самые что ни на есть риспиктабельные. И нам не нравится, когда при нас говорят всякие грязные слова!

– Это просто «время» по-латыни, моя дорогая мисс Нелли, – хрипло пояснил Квэнс.

– О, – сказала она и сделала книксен. – Тогда прошу прощения, тайпан!

Квэнс схватился за сердце и закатил глаза:

– Тайпан, если ты покинешь меня, мне конец. Долговая яма! Я умоляю тебя, – он сполз с кровати и смиренно встал на колени, – не поворачивайся спиной к старому другу!

– Я оплачу этот счет и заберу все твои картины под эту ссуду. Но это последнее пенни. Ты понимаешь, Аристотель? Больше я платить не буду!

– Благослови тебя Господь, тайпан! Ты настоящий князь.

– О да, – пропела Нелли, бочком пододвигаясь к Струану. – Пойдем, милый. Ты оплатишь счет мадам, и это будет за счет заведения.

– Как насчет меня? – спросила другая. – Правда, Нелли побольше знает всяких штучек.

Они все закивали с улыбкой и выжидательно уставились на него.

– Я бы порекомендовал… – начал было Квэнс, но яростный взгляд Струана заставил его замолчать. – Каждый раз, когда ты так смотришь на меня, тайпан, я чувствую близость смерти. Одиночество. Неотвратимость рока.

Несмотря на все свое раздражение, Струан рассмеялся:

– Дьявол тебя забери! – Он направился к двери. Но внезапно одна мысль остановила его. – Почему эта комната называется Голубой?

Нелли нагнулась и извлекла из-под кровати ночную вазу. Она была голубого цвета.

– Мадам завела новую моду, тайпан. В каждой комнате горшок своего цвета. В моей – зеленый.

– А у меня старый позолоченный, весь в трещинах, – сообщила другая, фыркнув носом. – Вовсе как не для леди!

Струан безнадежно покачал головой и вышел.

– Итак, леди, – заговорил Квэнс ликующим шепотом, и все девушки замолчали. – Поскольку совесть моя вновь чиста, после завтрака я предлагаю устроить скромный праздник.

– О, чудесно! – воскликнули они и со всех сторон окружили его постель.

Глава 44

В полночь лорча ткнулась носом в пляж у Абердина, и Струан спрыгнул в мелкую воду, Фэн – рядом с ним. Часом раньше тайпан тайно высадил своих людей западнее деревни и расставил их вокруг колодца. Теперь он молча поднимался по пляжу к назначенному в записке месту встречи. Фэн нес фонарь, он заметно нервничал.

Луна совсем скрылась за низкими облаками, однако немного ее холодного света все-таки просачивалось сквозь их плотную завесу. В воздухе тяжело пахло водорослями, гниющими на обнажившихся с отливом камнях. Сотни сампанов в узкой бухте напоминали скопище сонных древесных жуков; зеленоватые блики покачивались на их твердых округлых спинах. Тьму прорезал только свет фонаря в руке Фэна. В ночной тишине не раздавалось ни звука, кроме возни рыскавших в поисках пищи собак.

Деревня на берегу выглядела не менее зловеще.

Добравшись до развилки тропы, Струан стал всматриваться в ночь. Он чувствовал, что из сампанов за ним наблюдает много глаз.

Проверив, легко ли вынимаются из-за пояса пистолеты, Струан шагнул в сторону, благоразумно выйдя из круга света фонаря, который Фэн поставил на колодец.

Тишина стала еще более глубокой. Вдруг Фэн замер и вытянул вперед дрожащую руку. За самой развилкой поперек тропинки лежал мешок. Он выглядел как самый обычный мешок для риса. С пистолетами наготове, Струан сделал знак Фэну идти вперед, не доверяя ему. Фэн подчинился, дрожа от страха.

Когда они приблизились к мешку, Струан швырнул Фэну кинжал, рукояткой вперед.

– Открой.

Фэн опустился на колени и вспорол мешковину. У него вырвался вздох ужаса, и он отпрянул назад. В мешке лежал Скраггер. У него не было ни рук, ни ног, ни глаз, ни языка, все четыре культи были залиты смолой.

– Добрейший вечерок, приятель! – Злобный, леденящий душу хохот У Квока докатился до них откуда-то из глубины ночи, и Струан вскочил на ноги.

Ему показалось, что хохот раздался со стороны сампанов.

– Что тебе нужно, исчадие ада? – крикнул в темноту Струан.

Гортанный голос быстро протараторил что-то по-китайски, и Фэн побледнел. Потом сдавленно крикнул что-то в ответ.

– Что он сказал?

– Он… У Квок говорит, я должен ходить… туда.

– Стой где стоишь! – приказал Струан. – Что тебе нужно, У Квок? – прокричал он, вглядываясь в сампаны.

– Тебя живым! За Квемой, клянусь Богом! Будь ты проклят. Ты и твои проклятые фрегаты!

Темные фигуры отделились от сампанов и бросились вверх по холму, вооруженные копьями и абордажными саблями. Струан подождал, когда первый из пиратов будет хорошо виден, потом уложил его выстрелом из пистолета. Немедленно затрещали мушкеты притаившейся в засаде команды Струана. Раздались дикие вопли, и первая волна из двадцати-тридцати пиратов была уничтожена.

По тропинке наверх с криком устремилась новая толпа головорезов. Следующий мушкетный залп разнес их в клочья, но четыре пирата добрались до колодца. Струан зарубил одного, Фэн – другого, мушкетные пули прикончили остальных.

Вновь настала тишина.

– Чума на тебя, приятель!

– И на тебя, У Квок! – проревел в ответ Струан.

– Мой флот выходит против «Льва и Дракона»!

– Выбирайся из своей крысиной норы, становись со мной лицом к лицу, и я прикончу тебя сейчас. Мразь!

– Когда я тебя поймаю, ты умрешь точно так же, приятель. По конечности в неделю. Этот ублюдок прожил пять, шесть недель, но ты будешь умирать целый год, готов поклясться. Встретимся один на один через год, если не раньше! – Снова злобный смех, потом – молчание.

Струан почувствовал искушение поджечь все сампаны, но он знал, что там сейчас сотни рыбаков, женщин и детей.

Он опустил глаза на вспоротый мешок.

– Ты понесешь его, Фэн. Возвращайтесь к лорче, ребята! – крикнул он своим людям в окружавшую его темноту.