Никто в Европе не перевозил грузы за меньшую цену.

Советники английских монархов внушали им, что Англии не следует и пытаться соперничать с Голландией на равных: покупные цены голландцев не перебьешь, а продажные не собьешь.

В 1648 году — это год Вестфальского мира и завершения Тридцатилетней войны — Амстердам был оживленнейшим морским и торговым центром мира, он стал им еще в пору восьмидесятилетней войны за освобождение от Испании. Почти все пряности, шелка, жемчуга и стеклянная посуда из Ост-Индии, Китая, Индии и Японии доставлялись в Европу судами Ост-Индской компании. Купцы Голландии слыли богатейшими в мире, ее товарное производство приносило наибольшие прибыли, ее методы торговли отличались наибольшей эффективностью, флот ее был сильнейшим на всех морях, по которым ходили торговые суда.

Вы, наверное, удивляетесь, откуда что взялось?

Меня не спрашивайте.

Де Монтгерштейн называет процветание Голландии чудом человеческого усердия, явленным в стране, в которой и жить-то невозможно. Посол Англии Темпл полагал, что ключ к богатству голландцев кроется в том, что каждый из них расходует меньше, чем зарабатывает. «Они носят простое сукно, — писал он, — и питаются собственной рыбой и корнеплодами. Самую лучшую свою одежду они продают во Францию, а для себя покупают в Англии ту, что погрубее». Дефо писал, что они покупают только затем, чтобы снова продать, собирают, чтобы раздать, и вся их огромная торговля в том лишь и состоит, что к ним со всех концов света свозится то, что они затем развозят по всему свету.

В пору перемирия были годы, когда Испания направляла свой серебряный флот из Испанской Америки прямиком в Амстердам для оплаты огромного количества товаров, закупленных с тем, чтобы и прокормиться самой, и сохранить свои позиции в борьбе против Англии, Франции и все той же Голландии.

Даже воюя с Испанией, голландцы посылали в Средиземное море флотилии с балтийской пшеницей и скандинавским лесом — южная Европа едва ли не пять лет кряду страдала от неурожая, и бушевавший там голод внушал оптимизм и создавал идеальные рыночные условия. Голландские торговые суда плыли мимо Сицилии и Греции в левантийские гавани, чтобы продавать в них азиатские пряности, шелка и фарфор по ценам, с которыми сухопутные азиатские купцы, находящиеся куда ближе к производителям и рынкам этих товаров, соперничать не могли.

В 1600-м голландские оптики изобрели телескоп. Шесть лет спустя Галилей изобрел пропорциональный компас, а в Лейдене Гармен Герритс ван Рейн и его супруга Нелтье родили Рембрандта. Он весил семь фунтов четыре унции: крестильная запись в лейденской Питерскерк описывает его как «крупного малыша». Спустя два года после его крещения голландский ученый изобрел телескоп получше. Когда Рембрандту стукнуло три года, несколько голландских семейств находились уже в пути к Манхэттену и Лонг-Айленду, в том же году был учрежден Банк Амстердама, а Испания с Нидерландами заключили Двенадцатилетний мир.

13

Когда Рембрандт в 1606 году родился в Лейдене, голландской Ост-Индской компании исполнилось четыре года: компанию основал консорциум независимых судовладельцев Зеландии и Голландии, получивших преимущественные права управления монополиями в тех краях Дальнего Востока, где им удастся захватить или получить соответствующие концессии. Компании были дарованы единоличные права осуществлять операции в водах и на землях, лежащих к востоку от мыса Доброй Надежды, плюс разрешение вооружать принадлежащие ей суда, дабы защитить ее интересы. Капитал компании составил около семи миллионов гульденов, что равноценно пяти тысячам английских фунтов. Деньги были собраны путем публичной продажи небольших и недорогих долей владения. Спустя совсем недолгое время компания объявила, что выручка ее составляет от трехсот до пятисот процентов, и установила ежегодный дивиденд, равный сорока процентам. Стоимость этих долей владения, которые свободно покупались и продавались, подскочила до небес. Сами доли назывались «акциями», а их владельцы «акционерами».

Таково было первое из нынешних открытых акционерных обществ, основанных в первой из нынешних европейских республик.

Первые банковские чеки, также появившиеся в Нидерландах, назывались «кредитными письмами».

Передача права собственности на акции была делом настолько простым, а распространение их настолько широким, что они, совсем как тюльпаны в несколько более поздние годы того же столетия или картины Рембрандта в нашем, могли от случая к случаю заменять деньги в качестве средства взаимных расчетов. В пору эпидемии лихорадочных спекуляций, ныне известной как «тюльпаномания», люди в Голландии обменивали на луковицы тюльпанов целые дома.

В 1986 году американец из Бостона уплатил за одного Рембрандта 10,3 миллиона долларов.

Для страны, экономическое благосостояние которой зависело от морских путешествий, телескоп, подобно картам и иным облегчающим навигацию средствам, имел значение первостепенное, так что даже человек большого ума, вроде голландского еврея Спинозы, мог заработать себе на приличную жизнь шлифованием стекол. Философ Спиноза был еще одним искателем логической вразумительности в мире, который и нелогической-то не обладает; его изгнали из конгрегации сефардов после того, как он, не обнаружив в мире никакого разумения, предложил использовать свое собственное.

Примеры влияния язычника Платона неисчислимы.

Спиноза умер в сорок четыре года от болезни легких, вызванной, как полагают, частицами стекла, которые он вдыхал, добросовестно исполняя обязанности шлифовальщика стекол.

Меркаторовы проекции, эти карты, известные детям и взрослым всего мира, начиная с первых годов обучения и кончая всеми последующими, остаются незаменимыми в школах, путешествиях и войнах со времени завершения публикации «Атласа» Меркатора в 1595 году. Фламандский картограф Герард Меркатор выдумал их ради точного изображения нашего глобуса на плоской поверхности. Они не дают точного изображения глобуса. Ни единая в мире карта, напечатанная на листе бумаги, не является картой мира.

В своей семье он был четвертым из пяти оставшихся в живых сыновей, девятым ребенком из десяти, а между тем голландец, ввозивший чай из Китая в Европу, продиктовал условия Двенадцатилетнего договора с Испанией, покамест Генри Гудзон, англичанин на голландской службе, исследуя восточное побережье Северной Америки, открыл реку, носящую его имя.

Голландские портовые шлюхи предпочитали в качестве платы за их услуги чайные листья деньгам.

Ширина устья реки Гудзон до того поразила Гудзона, что он на минуту подумал, будто открыл северо-западный морской проход в Тихий и Индийский океаны.

Тогда как на самом деле он не открыл даже реки.

Река Гудзон — не река, хотя кое-кто и готов бы с этим поспорить.

Ист-ривер, что находится по другую сторону острова Манхэттен, тоже никакая не «ривер», сиречь не река. Четыре из пяти районов Нью-Йорка, этого сокровища нашей страны, расположены не на материке.