— Угум… хорошо, это хорошо… — задумчиво протянула Нора Георгиевна и добавила. — Я тут слышала, что Римма Марковна со Светкой в коммуналку перебрались?

— Да, временно, — подавила зевок я. Глаза слипались, так хотелось спать.

— Напомни мне адрес, — строго велела Нора Георгиевна. — Нанесу завтра визит им. Говорят, там соседи совсем распоясались… Нужно провести воспитательный процесс.

Я со вздохом продиктовала адрес. Чую, завтра совсем жарко будет. А ещё же предстоит пообщаться с бывшей свекровью.

— А ты когда с работы возвращаешься? — внезапно спросила соседка.

Я ответила.

— А ты знаешь, Лида, — решила Нора Георгиевна, — зайди-ка ты после работы домой, лучше вместе пойдём туда. Есть у меня кое-какие мысли.

Представив картину — Римма Марковна, Элеонора Рудольфовна, Клавдия Брониславовна, Нора Георгиевна, и плюс Петров с Зинкой, и все на одной кухне — я мысленно взвыла. Но отговаривать соседку не стала. На войне все средства хороши. И не в моем случае разбрасываться союзниками.

Подбежала Лёля и тявкнула. Ну вот, даже Лёля согласна. Что и требовалось доказать.

Глава 9

Утро нового дня началось с чашечки ароматного кофе и благостной тишины — никто не бегал по квартире в поисках любимого зайца, никто не ворчал и не третировал требованиями позавтракать полезной молочной кашей, а не «этими вот вашими бутербродами». Я забацала себе большой неполезный бутерброд и алчно впилась в него зубами. Жизнь определенно была прекрасна (если не обращать внимания на всякие мелочи).

Город только-только просыпался, был ещё сонным и тихим. Прозрачное голубое небо легко пропускало солнечные лучи, которые рассыпались миллиардами солнечных зайчиков, отбиваясь от многочисленных окон пятиэтажек, а утренняя тишина была столь насыщенно звенящей, что даже чириканье двух драчливых воробьёв моментально растворялось в общем потоке и не нарушало покой.

Согласно моему плану, первая половина дня была посвящена двум особо важным делам — сперва нужно было сбегать в институт и выяснить, что за дела у меня там творятся. Вторым, ещё более важным мероприятием, было посещение несравненной Веронички Рудольфовны в «Ателье Минбыта» Так сказать, начальный этап моего тайного плана по захвату мира.

Сегодня я надела белую рубашку классического покроя (перешитую из мужской, у меня таких было несколько, причем не только белых), винного цвета юбку-карандаш из тонкого вельвета, мазнула по губам персиковым блеском, чуть подвела глаза (совсем чуточку), взглянула в зеркало и осталась вполне довольна собой. После попадания сюда, в жирноватое Лидочкино тельце, я долго и тщетно боролась с любовно нажранным за тридцать лет лишним весом (с переменным успехом, так как еда здесь была вкусная, особенно «батоны за четырнадцать копеек», которые я покупала частенько и любила прямо по дороге отрывать кусочки хрустящей ароматной корочки и лакомиться, что отнюдь не прибавляло мне стройности). А потом я попала в больницу и вес ушел сам собой. Так что теперь я была стройная, как лань.

Дела мои в институте были не очень. Точнее плохи дела мои там были. Так как на зимнюю сессию я не явилась, поэтому меня отчислили. В общем, в результате длительных переговоров и потрясаний справкой из больницы, я договорилась, что меня восстановят — более того, мне позволили во время летней сессии сдать и зимнюю. Хотя сперва, конечно, предлагали зачислить меня на курс заново, но терять целый год не хотелось.

Я понимала, что сдать две сессии сразу — двенадцать экзаменов и восемь зачётов, будет непросто, тем более у меня ещё сдача на водительские права, но очевидно такая вот у Лидочки карма. Раз полгода «прогуляла», значит сейчас надо догонять. Понятно, что пока примут решение протокольно, пока будет приказ — это всё долго (я хорошо знаю, какая бюрократия в ВУЗах), но уже есть результат, так что Иван Аркадьевич хоть ругаться не будет (эх, если б я знала, как ошибаюсь).

«Ателье Минбыта» встретило меня знакомым шиком-блеском в стиле «ай-нэ-нэ». Вероничка Рудольфовна, после того, как я рассказала, что хочу и как надо, поохала, поворчала, но глаза зажглись и она пообещала выполнить все в срок.

Отлично. Окрылённая, я примчалась на работу, даже чуть раньше. Только-только устроилась за столом и подготовила машинку, чтобы попечатать, как в дверь поскреблась Людмила:

— Лидия Степановна! — смущённо сообщила она (она всё ещё меня стеснялась). — Вас Альберт Давидович просил зайти к нему.

Поблагодарив старательную секретаршу, я надавала ей поручений, а сама решила сходить прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.

В кабинете Альберта было… эммм… я бы охарактеризовала данный стиль как «умеренно офисно, но зато с галунами и бомбошками». Новый антураж кардинально и с размахом отличался от первоначальной казённой обстановки и тем более от кабинета простого советского чиновника средней руки.

«Да уж, не мелочится Альберт Давидович», — подумала я, рассматривая бронзовую скульптуру девушки с щедро увитым виноградными лозами кувшином на мельхиоровой подставке.

— Лидия Степановна! — расцвёл улыбкой хозяин кабинета, достал из синей жестяной коробочки мятный леденец, бросил его в рот и аж зажмурился от удовольствия, словно кот, — никак тебя не дождусь. Уже дважды посылал Людмилу, а тебя всё нет и нет на рабочем месте. Поговорить бы надо. Да ты присаживайся. Чай будешь? Могу предложить монпансье. Мятное. Мне из Чехословакии привезли.

Он всё это выпалил такой скороговоркой, что оправдаться за «прогул» у меня не было возможности. Поэтому ничего говорить я не стала. Тем более я не в его подчинении.

От чая я отказалась, и от мятного монпансье «из Чехословакии» тоже. Впрочем, Альберт Давидович и не настаивал.

— Слышал я о происшествии в Красном уголке, — стрельнул в меня всёпонимающим отеческим взглядом Альбертик. — Весь «Монорельс» гудит…

Я пожала плечами, мол, что поделаешь, дело житейское, чай уже не пятиклассница, чтобы меня можно было смутить такой вот ерундой.

Альбертик чуток сник, не ожидал от меня такого показательного равнодушия, но продолжил дальше.

— Я уверен, что на самом деле всё совершенно не так было… — начал он и остановился, сделав нарочитую паузу и заглядывая мне в глаза.

— А как? — спросила я с совершенно наивным видом (в эти игры я ведь тоже умею).

— Ну… я не думаю, что ты и Иванов… средь бела дня… да ещё и на работе… да ещё и в Красном уголке, — подчеркнул свою позицию Альбертик, — вряд ли ты бы допустила такое.