Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот трое имеют стройную походку,
и четверо стройно выступают:
лев, силач между зверями,
не посторонится ни перед кем;
конь и козел, [предводитель стада,]
и царь среди народа своего.
Правильно или нет поступает царь, ходя среди народа своего, нам не говорят: это просто наблюдение за миром и жизнью.
Кем были авторы учительных книг? Мы видели: Книга Притчей могла стать творением дворцовых писцов, собиравших и народные изречения, и реплики мудрецов. Но Книга Иова и Книга Екклесиаста кажутся сочинениями отдельных писателей, хотя нам и неизвестны их имена. В каком обществе они жили? Мы не знаем, оно скрыто от нас, и это искушает. Подобные произведения непременно должны были читать и обсуждать на каком-либо фоне, но нам никак не подтвердить существование иудейских философских школ – какие были, скажем, в Древней Греции. Единственное наше свидетельство – это сами тексты.
Последующее развитие учительных традиций, которому предстояло привести к важным последствиям в христианском прочтении Библии – олицетворение мудрости. Почти во всех разделах Книги Притчей, считающихся древними (Притч 10:1 – 22:16), «мудрость» – просто абстрактное существительное со значением «свойство быть мудрым», как в английском языке. Впрочем, в какой-то момент возникла идея о том, что мудрость – или, скажем еще точнее, премудрость – была неким существом, своего рода богиней, и проявляла благосклонность к тем, кто следовал ее указаниям:
Не премудрость ли взывает?
и не разум ли возвышает голос свой?
Она становится на возвышенных местах,
при дороге, на распутиях;
она взывает у ворот при входе в город,
при входе в двери:
«к вам, люди, взываю я,
и к сынам человеческим голос мой!
Научитесь, неразумные, благоразумию,
и глупые – разуму…
Примите учение мое, а не серебро;
лучше знание, нежели отборное золото;
потому что мудрость лучше жемчуга,
и ничто из желаемого не сравнится с нею…
Мною цари царствуют
и повелители узаконяют правду;
мною начальствуют начальники
и вельможи и все судьи земли.
Любящих меня я люблю,
и ищущие меня найдут меня.
Здесь премудрость – некое подобие египетской богини Маат, первопричины нравственного порядка в мире [10]. Маат была в прямом смысле богиней – дочерью бога солнца Ра; впрочем, в Израиле премудрость никогда не почитали так, как Маат в Египте [11]. Но стоило сделать лишь шаг, и олицетворенную премудрость стали воспринимать как посредницу Бога в творении, практически второе божественное создание, подчиненное лишь Богу:
Господь имел меня началом пути Своего,
прежде созданий Своих, искони;
от века я помазана,
от начала, прежде бытия земли.
Я родилась, когда еще не существовали бездны,
когда еще не было источников, обильных водою…
Когда Он уготовлял небеса, я была там.
Когда Он проводил круговую черту по лицу бездны,
когда утверждал вверху облака,
когда укреплял источники бездны…
тогда я была при Нем художницею,
и была радостью всякий день,
веселясь пред лицем Его во все время,
веселясь на земном кругу Его,
и радость моя была с сынами человеческими.
Вероятно, это развитие произошло спустя какое-то время после освобождения евреев из Вавилонского плена, а может быть, даже в эллинистический период – где-то в 300 году до нашей эры. Позже, в I веке до нашей эры, в Книге Премудрости Соломона, олицетворенная Премудрость становится и посредницей Бога в управлении историей мира, а особенно – историей Израиля:
Она сохраняла первозданного отца мира, который сотворен был один,
и спасала его от собственного его падения:
она дала ему силу владычествовать над всем…
Она не оставила проданного праведника, но спасла его от греха:
она нисходила с ним в ров и не оставляла его в узах.
Эти пассажи явно относятся к Адаму и Иосифу; и со всеми важными персонажами Пятикнижия поступают примерно так же.
Итак, Премудрость становится верной помощницей Бога и выступает как Его посредница в сотворении мира и истории рода человеческого. В раввинизме, главной форме иудаизма, этот ход мысли не приобрел особой важности. Но в раннем христианстве он расцвел. Христиане, убежденные в том, что Иисус был божественен, но не идентичен единому Богу, сочли, что все, сказанное об олицетворенной Премудрости, прекрасно позволит выразить то, как соотносятся Иисус и Бог. В великих спорах о природе Христа, шедших в IV веке, все вовлеченные богословы приняли как данность то, что Премудрость, о которой гласила Книга Притчей (Притч 8:22), означала Христа. А спорили они о том, переводить ли этот стих как «Господь создал меня началом пути Своего» (такой перевод сделан в английской Библии) или же как «Господь имел меня началом пути Своего»: последнее могло бы подразумевать, что Премудрость (то есть Христос) существовала извечно. Никому и не пришло на ум, что текст может вообще не относиться к Христу или что они ведут спор не об изначальном тексте, написанном на иврите, а о его переводе на греческий, – и фрагмент из Притч 8:22 стал ключевым текстом христологии, иными словами, доктрины о природе Христа (см. главу 14).
В иудаизме принято считать, что вся Еврейская Библия составляет «закон» для иудейского сообщества. Но здесь слово «закон» – на иврите тора, – имеет особое значение. Его изначальный смысл – «учение». И относится он не к своду законодательных актов, а к наставлениям и советам, которые в древние времена давали священники, а со II века до нашей эры – раввины, писцы и другие духовные наставники. В наши дни Тора – это целая система предписаний, по которой живут религиозные иудеи, причем в Библии мы найдем лишь часть этих правил. Кроме того, так могут обозначать и Пятикнижие, и даже всю Библию, и свод поучений, созданный раввинами на протяжении веков («Устная Тора»). В самой Библии слово «тора», как кажется, сперва обозначало личное решение священника по поводу какого-либо спорного вопроса (подобный случай приведен в Книге пророка Аггея, 2:11–13), а после так стали называть весь образ жизни, уготованный Богом народу Его: такой смысл раскрыт в Псалтири, особенно в псалмах 1, 18 и 118[9].
