ОНА (выкрикивая). Он не может! Родственник! Дядя! Он – честный дядя. «Мой дядя самых честных правил» – Пушкин так написал. И у Лермонтова, между прочим, тоже есть про дядю: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Слушай, Апокин, почему у них сплошные дяди? Знаешь, Апокин, я сейчас поняла, что мне обидно. Я пять лет жила с человеком, который, в общем-то, не в моем вкусе… И он же меня бросил. (Молча открывает задвижку на двери.)

АПОКИН врывается – и с размаху падает на пол. Потом поднимается, в изумлении смотрит на нее.

ОНА. Что уставился?

АПОКИН. Какая у тебя прическа?

ОНА. Да, вот такая у меня прическа.

АПОКИН. Значит, и прическу себе соорудила… как у этой актрисы.

ОНА. Как у нее соорудила. Еще что спросишь, родственник, Пушкин-дядя?

АПОКИН. Лыжи твои у меня на балконе стоят. Когда захочешь – возьмешь. Семьсот пятьдесят рублей вот – кладу. (Пересчитывает.) И цветок я принес твой – герань. (Ставит горшок с цветком.)

ОНА. Руки прочь от цветка. (Хватает цветок, нежно прижимает к груди.) Геранька… цветик… цветонька любимая…

АПОКИН. Ишь, голосом нежным замурлыкала… Ну как эта актриса! Даже в голосе ей подражаешь… Даже брюки вельветовые купила, как у нее в фильме. Тьфу, дурища! Ну помешалась баба! Добро, молодая была бы! Пойми, эти брюки на ней – одно, а на твоей заднице…

ОНА. Ты что же нагличаешь, Апокин? Ты кто такой есть, чтобы меня учить? Что замолчал? Как твоя фамилия? Ты что не отвечаешь? (Истерически.) А ну – ты кто такой?

АПОКИН. То есть как?

ОНА. То есть так! Документ на стол! Живо!

АПОКИН. Ты пьяная?

ОНА. Документ предъяви! Рейд у нас! Сукиных детей выявляем! Тараканов морим! (Хватает Апокина за волосы.) Ты кто? Кто ты?

АПОКИН. С ума сошла??? Я… Апокин.

ОНА. Ты – Гитлер, который сделал пластическую операцию. (Тихо-тихо.) Уходи, ладно?

АПОКИН уходит, почти убегает. ОНА медленно расставляет стулья, подметает осколки.

Звонок телефона.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Герасимова, ты?

ОНА (устало). Я…

ГОЛОС. Шевчук Лида с завкома. Как самочувствие?

ОНА. Нормальное, не жалуюсь.

ГОЛОС. А вообще?

ОНА. Тоже хорошо.

ГОЛОС. Что звоню. Новый год – на носу. Мы списки новогодних бригад составляем – подшефных детей поздравлять. Ты – как, не против?

ОНА. Я, слава богу, пять лет езжу Снегуркой к подшефным – отказов вроде от меня не слыхали.

ГОЛОС. В этом году, Герасимова, нюанс: от посылки мужчин дедами морозами решено воздержаться. Не оправдала себя эта практика.

ОНА. А я всегда говорю: надо от них, врагов, совсем избавляться. В прошлом году, например, в нашей бригаде были:

Родионова, секретарша, – Зайцем ее послали, я – Снегуркой… И Локотко, грузчик, – Дедом Морозом. Ну все ведут себя как люди. А Локотко в первую квартиру зашел – и сразу шарит глазами: где хозяин? Ну хозяин тут как тут – такой же оказался нахалюга! Удалились они на кухню, пока мы детям подарки вручали. До третьей квартиры Локотко уже глаза налил: бабку-лифтершу за пионера принял и все подарок ей вручить хотел! Стыд-позор!

ГОЛОС. Все так, Герасимова! К большому сожалению! И решили мы на завкоме эксперимент: послать в этом году дедами морозами женщин. Поэтому все женщины, которые давно ездят в новогодних бригадах… это ты в первую очередь, потом Родионова, Гуслицер – вас назначаем дедами морозами. А вам уже придадим снегурочек, зайцев, волшебников-космонавтычей. Ты как на это смотришь?

ОНА. Положительно.

ГОЛОС. Только басом научись разговаривать. Ну ты в хоре поешь! Ты вон на эту актрису похожая – я думаю, бас освоишь!

А теперь скажу тебе новость, для тебя интересную: ты у нас пятый год ездишь в бригадах, слышишь меня?

ОНА. Не глухая.

ГОЛОС. И решили мы как-то тебя отметить: ты телевизор «Рубин» с сенсорным управлением достать хотела? (Зашептала.) Слышь меня? На подшефном есть лимиты, поняла? С ними уже договоренность есть: продадут тебе! «Огонек» новогодний будешь по «Рубину» глядеть. Лады? Учись басом разговаривать. До скорого.

ОНА (повесила трубку). Басом, ишь ты! (И вдруг запела тоненьким голоском частушку.)

Я девчонка косопуза, у меня косое пузо.

Но хоть пузо на боку, я любого завлеку!

(Пританцовывает.) Эх! Эх! (Остановилась.) Гитлер! Ну точно Адольф Гитлер!

Вагон скорого поезда. Купе на двоих. ОНА входит в купе, швыряет узел с шубой Деда Мороза на полку. Потом вынимает сумочку, пересчитывает деньги.

ОНА. Ничего… Вместо тебя, Апоша, я телевизор поставлю – пользы будет больше. Я сто таких родственников, Пушкиных-дядей, на один телевизор сменяю! Тыщу! Ух, Апокин! Адольф! (Грозит невидимому Апокину, кричит.) Сукин ты сын! Гитлер!

Дверь открывается, входит МУЖЧИНА – пожилой, элегантный, с легкой сединой.

(Захлопывая поспешно сумочку.) Ой, простите ради бога.

Это я не вам!

ОН. Ничего-ничего. (Глядит на сверток с шубой на своей полке, хочет переложить на верхнюю полку.)

ОНА (торопливо). Я сейчас сама уберу.

ОН. Что вы! Женщина ничего не должна делать сама в присутствии мужчины. (Поднимает сверток.) Не бьется?

ОНА. Да чего уж – все разбили. (Засмеялась.) Нет, это мой театральный костюм.

ОН элегантно забрасывает сверток на полку, а ОНА в это время быстро прячет сумочку с деньгами под подушку.

ОН. Позволите сесть?

ОНА. А чего вы спрашиваете? Это ведь ваша полка.

ОН. Просто положено спрашивать, когда мужчина хочет сесть в присутствии женщины… Я позволю задать нескромный вопрос: кого вы собираетесь представлять в этом костюме?

ОНА. Деда Мороза.

ОН. Вы не сочтете меня чересчур навязчивым, коли я еще задам вопрос: где вы снимаетесь? Я простой смертный, и мне, естественно, очень интересно.

ОНА (счастливо). Я вас не понимаю.

ОН. И я тоже не понимаю: неужели вам не могли дать отдельное купе? Такая актриса известная…

ОНА (даже задохнулась от восторга). Так вы подумали?.. Нет, вы это серьезно?!

ОН. (улыбаясь). Что вы! Вы всего лишь на нее похожи – ведь так?

ОНА. Да, я на нее немного похожа – так говорят.

ОН. И голос похож, и лицо, и прическа, да? (Мягко.) Я вас понимаю, как вы устали от всех этих автографов, все время на вас глазеют, будто в зоопарке… как вам хочется оградить свое право на обычную жизнь.