Через двадцать пять минут они проехали через открытые створки металлических ворот, охраняемых тремя часовыми в военной форме. Они двигались по длинной дорожке, по обе стороны которой тянулись цветочные клумбы, проехали высокую каменную арку и наконец затормозили перед небольшим замком с башенкой, окруженным деревьями и опоясанным высокой каменной стеной и ограждениями из колючей проволоки. В дверях стоял мужчина средних лет, низкорослый, атлетически сложенный, державшийся гордо и величаво. Его жена, заметно выше его ростом, суетилась во дворе, на стенах прихожей висели фотографии их детей. Низкорослый мужчина представился как «герр доктор» и объявил, что Чапмену в перерывах между занятиями разрешается передвигаться по всему поместью, однако покидать территорию ему строго запрещено.

Войх был отличным учителем в вопросах диверсионной работы, однако новый преподаватель Чапмена явно был классом выше. В ближайшую неделю Чапмену предстояло пройти интенсивный курс изучения самых современных технологий взрывного дела под руководством опытнейшего специалиста. Позже МИ-5 идентифицировала его как некоего доктора Акермана, профессионального химика и одного из наиболее квалифицированных немецких экспертов по взрывному делу. Чапмену показали лабораторию, где стояли ряды тщательно закрытых пробками бутылок, пробирки, термосы, весы, пестики и ступки. Терпеливо и старательно новый преподаватель открывал перед Чапменом удивительный мир своей смертельной науки, раскрывая тайны взрывчатых веществ, зажигательных смесей, мин-ловушек и отсроченных взрывов.

Он научил Чапмена собирать дистанционный взрыватель из дешевых наручных часов, для чего требовалось лишь вставить под их целлулоидный корпус маленькую отвертку с двумя гайками и затем подсоединить к механизму конец электрического провода, соединенного с батарейкой от карманного фонарика. Когда маленькая стрелка коснется отвертки, ток от батарейки потечет во взрыватель и подорвет заряд. Затем, взяв будильник, он показал, как отсрочить взрыв на время до четырнадцати часов, присоединив детонатор к часовой пружине. Если под рукой не было часов, замедлитель можно было сделать, наполнив бутылку из-под чернил серной кислотой и поместив кусок картона между стеклянным горлышком бутыли и крышкой. Понемногу кислота разъест картон и доберется до взрывателя, ввинченного в крышку бутылки; теплота, выделившаяся при реакции, вызовет взрыв.

Затем он взял из корзины большой кусок угля и показал, как просверлить в нем шестидюймовое отверстие и заложить туда взрывчатку и детонатор, замаскировав их с помощью пластилина, ваксы для ботинок и угольной пыли. Подброшенный в угольную яму паровоза или судна, он будет невидим и безвреден, — до того момента, как его подбросят в топку, пламя которой воспламенит взрывчатое вещество.

Чапмен научился взрывать поезда, перевозящие военные грузы, и склады горючего, минировать портфель, укладывая на самый верх пижаму или полотенца, чтобы заглушить звук тикающего будильника, играющего роль детонатора. Он научился собирать мины-ловушки в посылках, взрывающиеся, когда кто-нибудь перерезает бечевку, стягивающую пакет. Для этого внутри веревки нужно спрятать два изолированных друг от друга кабеля, тогда ножницы замкнут электрическую цепь, и прогремит взрыв. Акерман рисовал диаграммы, показывая, как устроить серию последовательных взрывов с помощью динамита и детонаторов, объяснял формулу расчета количества взрывчатки, необходимой для разрушения моста (для расчета необходимо было последовательно умножить длину моста на его ширину и высоту и удвоить полученный результат: на выходе получался необходимый объем взрывчатого вещества в граммах). Кое-какие находки Акермана отличались воистину дьявольским коварством: так, утверждал химик, если на детонатор, установленный на рельсах, положить дохлую бабочку, обычный обходчик ни за что не заметит ничего подозрительного, — а когда по рельсам пройдет поезд, заряд рванет, сметая локомотив с рельсов.

Низкорослый эксперт по взрывному делу не курил, не пил, делая перерывы в занятиях лишь для еды. Чапмен решил, что тот — несомненный перфекционист: «Он настаивал на том, чтобы все пропорции соблюдались с точностью, никогда не спешил, растирал все вещества в мельчайшую пыль и смешивал их с великим тщанием». Акерман утверждал: ингредиенты, необходимые для изготовления бомбы, можно купить в любой английской аптеке. Бертолетова соль повсеместно использовалась для уничтожения слизней, нитрат калия считался отличным удобрением, а перманганатом калия многие полоскают горло. С помощью оксида железа британцы красят полы, измельченный в серебряную пыль алюминий также использовался как краска.

Лекции начинались глубоким вечером. После ужина Акерман, поставив стул у камина, продолжал свои уроки, иногда привлекая Преториуса для перевода технических терминов.

Через пять дней доктор выглядел довольным, а Чапмен — измученным. Тот же водитель, прибывший поздно ночью, под покровом темноты доставил их на станцию.

На вилле Бретоньер Чапмена тепло приветствовал фон Грёнинг, объявивший, что подготовил для него небольшой тест. Его приятель, некто майор Мейер, отвечал за безопасность окрестных предприятий, включая расположенный неподалеку, в Батиньоле, паровозостроительный завод. Фон Грёнинг похвастался Мейеру, что занимается подготовкой профессионального диверсанта — бывшего грабителя, способного проникнуть сквозь любые двери. Он побился об заклад, что его ученик способен даже пронести муляж бомбы на паровозостроительное предприятие. Мейер принял пари. Несколько ночей спустя Чапмен и Лео перемахнули через заводскую ограду, опоясанную колючей проволокой, проскользнули мимо дремлющей охраны и оставили посылку, адресованную майору Мейеру, неподалеку от главной конторы. Фон Грёнинг был в восторге: на деньги, полученные в результате пари, он устроил очередную вечеринку в честь Фрица.

Чапмен вернулся к своим зловонным зельям в коттедже садовника. Успешный рейд на локомотивный завод доставил ему удовольствие, однако после пяти месяцев на вилле Бретоньер он начинал скучать, к тому же его удручало вынужденное целомудрие. Не считая шлюх в Нанте, он практически не видел женщин. Его товарищи отпускали шуточки по поводу отсутствия женской компании, утверждая, что их жизнь напоминает существование «каких-то чертовых монахов».

Однажды вечером Чапмен, Альберт и Войх, отправившись повеселиться в Нант на служебной машине, подобрали каких-то девиц. Увы, случайно оказавшийся неподалеку гестаповский офицер заметил, как женщины садятся в машину, и написал официальную жалобу. Когда она легла на стол фон Грёнинга, тот был в ярости. «Это создало нам чертовски много проблем», — вспоминал Чапмен. Больше всех пострадал Войх: полноватый диверсант с жемчужиной в галстучной булавке был переведен в охранную команду в отдаленном Роканкуре рядом с Парижем. Больше Эдди его не видел. В письме своему руководству фон Грёнинг аккуратно заметил, что Фриц, идеальный в любом другом отношении, несомненно, склонен к тому, что его шеф назвал «нежелательной эмоциональной активностью».

Как всегда с ним случалось в периоды скуки и отсутствия сексуальной жизни, Чапмен впал, как он это называл, в «нигилистическое расположение духа». Его настроение еще ухудшилось, когда он, затронув вопрос, волновавший его с самого отъезда из Роменвиля, попросил разрешения написать Тони Фарамусу. Фон Грёнинг отказал ему, но пообещал отправить юноше посылку с продуктами. Позднее Чапмен вновь поднял эту тему, спросив, можно ли чем-то помочь его товарищу. Фон Грёнинг заявил, что это «невозможно», и заговорил о другом. После этого Чапмен впал в глубокую депрессию. Он часами лежал на кровати и курил, уставившись в потолок. Как-то раз он даже спросил, нельзя ли ему вернуться в Роменвиль. Фон Грёнинг понимал: если он как можно скорее не пристроит Чапмена к делу, он рискует потерять своего неустойчивого чудо-агента.