Примерно в этот же период индивидуального развития щенка происходит социализация, когда собака учится взаимодействовать с другими собаками и людьми. Повторю, в течение всего этого периода собаку (подчеркну – служебных собак мы тут выносим за скобки, не о них сейчас речь, а об обычных «компаньонских» собаках) не стоит подвергать стрессовым звуковым воздействиям!

Важно отметить и другую, самую важную сторону чувствительного периода. Это время первичного знакомства щенка «с устройством» внешнего мира, время сбора важной информации и «понимания» того, что опасно, а что нет, чего надо бояться, а что, так сказать, просто элемент общей картины мира. Если собака в этот период не познакомится с миром, всевозможными шумами и другими раздражителями, то в будущем, вполне вероятно, будет бояться их.

Феномен «вольерных» собак, то есть собак, проведших детство в вольере или манеже и не имевших возможности познакомиться с окружающим миром, к сожалению, знаком многим. Обычная и порочная практика устройства домашних питомников в малогабаритных квартирах зачастую приводит к тому, что щенки, которых невозможно сразу продать, самый важный период своей жизни, от рождения до 4–5 месяцев, проводят в условиях замкнутого мирка, с весьма печальными последствиями. Их не выгуливают и не знакомят с внешним миром – хозяевам делать это в городе весьма трудно. Собаки-«изолянты», как часто называют таких псов специалисты, просто не понимают, что такое хорошо и что такое плохо во внешнем мире, а их реакция на внешние воздействия с трудом прогнозируется. Они могут внезапно броситься в атаку на колесо проезжающего рядом грузовика или, наоборот, в панике пуститься прочь при звуке лопнувшей шины.

Таким образом, у так называемых собак-«изолянтов», выращенных в замкнутом пространстве и поэтому в чувствительный период не прошедших соответствующего (естественного) обучения, знакомства с разнообразными факторами окружающей среды, громкие звуки также могут вызывать паническую старт-реакцию – другими словами, спровоцировать побег.

Мне доводилось сталкиваться с такими собаками, и их поведение, в случае здоровой наследственности, вполне подвергалось коррекции. Во всяком случае, однажды завершилась полной и безоговорочной победой. Как говорится, чудеса случаются. Но после вполне земной, кропотливой и упорной работы.

Так, в моей практике в самой середине 90-х годов был пес (как бы мы сейчас сказали, мехелар – так профессионалы зовут бельгийских овчарок рабочего разведения) – на три четверти малинуа, на четверть немецкая овчарка, боявшийся громких звуков, ну и вообще всего на свете, исправившийся кардинальным образом. А начиналось все примерно так.

В один прекрасный день раздался звонок телефона.

– Привет, Иван, это Романович, – звонко сказал трубка.

– Привет, Алексан Леонидыч, – ответствовал я.

– Есть тема, – продолжил А.Л. – Мы тут малинуа в страну привезли, слышал?

– Слыхал, – ответил я, – один у Сергея Малышева, другой вроде в военной части?

– Все, забираю я их оттуда, загнобили совсем, не умеют они работать, – гневно произнес Романович. – Решил передать в СОБР.

– И Серегиного? – удивился я.

– Да нет, при чем тут Малышев? – с легким раздражением сказал Романович. – Нет, двоих взрослых и щенка, который в вольере сидит.

– Не боишься, что их там тоже не поймут? – дипломатично спросил я.

– А ты им помоги, – сказал Романович, – тебе это интересно?

– Ну, мне любые новые темы интересны. Конечно, попробуем. – Уговаривать меня не пришлось. Интересно ведь было посмотреть живьем на настоящих полицейских псов, которых никто до этого не видел!

Немного пообщавшись с Александром Леонидовичем, я выяснил, что среди будущих «пациентов» был щенок, опасавшийся выходить из собственного вольера и забивавшийся в будку при малейшем постороннем звуке. Его, как вы, наверное, догадались, еще крохотным малышом вместе со взрослыми собаками привез из Франции для передачи одному из спецподразделений большой энтузиаст кинологии и меценат, основатель журнала «Друг» Александр Романович.

Закупил он этих собак в полицейском питомнике. Замечу, это были первые малинуа в России! Сами собаки, их мама и папа, бабушка и дедушка, пра– и прапра– и прапрапра-, ну и так далее, бабушки и дедушки проходили жесточайший отбор по рабочим качествам. Молодые псы прошли обучение и получили дипломы по Французскому рингу. А получить их очень непросто – коллеги кинологи-спортсмены не дадут соврать. Так вот, отбор, методика дрессировки и практика этих испытаний исключают попадание в работу и в разведение собак, не подходящих для работы. То есть «на выходе» разведения с таким жестким фильтром невозможно найти не то что робких, но даже неуверенных собак. Но всего этого мы тогда не знали!

Итак, двух взрослых собак Романович отправил в воинскую часть, судьба щенка сложилась не очень правильно – месяцев до десяти он жил в вольере, практически не выходя оттуда. Еще один взрослый пес был отдан на руки Сергею Малышеву, одному из основателей Большого (Русского) ринга, строгому редактору первых правил не только этого состязания, но и таких нормативов, как УГС и ЗГС.

В то время об игровом методе – с использованием игрушек в качестве подкрепления, методе «позитивной» дрессировки, – мало кто слышал. Господствовавший тогда, и не только в армии, так называемый «контрастный метод дрессировки» предполагал сочетание положительных подкреплений – лакомством, поглаживаниями собаки, поощрением голосом – в случае правильного выполнения команд с отрицательными – воздействием поводком, рывками и т. д. – в случае неправильного. Но поскольку объяснять собаке, что от нее требуется, путем использования положительных стимулов – того же лакомства – мало кто умел, на практике обычно все заканчивалось рывками, пинками и криками. Тем более в военной части, тем более что основным ее поголовьем были злобные и трудноуправляемые кавказские, среднеазиатские, южно-русские и восточно-европейские овчарки. К слову, современному читателю трудно понять, что это были за собаки, сейчас такие монстры все же редкость…

А тут какие-то малинуа – невзрачные, некрупные собаки, обученные выполнять команды, подаваемые на французском языке… После длинной дороги… в новом месте… сразу попавшие под пресс имеющих слабое представление о существовании такой науки, как поведение животных, военнослужащих срочной службы, которых самих «дрессируют» по похожей методике… В общем, даже готовые служить во Французском легионе псы сильно загрустили – во многом просто потому, что не понимали, чего от них хотят.

…Договорившись с Александром Леонидовичем о технической стороне дела, поехали к собакам, уже перевезенным на новое место дислокации – в областной СОБР. С собой я взял двух молодых тренеров – Володю Кружкина и совсем молодого тогда Андрея Чаадаева, ныне признанного мастера пользовательской дрессировки.

Первое знакомство с пострадавшими от «дедовщины» бельгийцами оставило сложное впечатление. Если «домашний» пес Сергея Малышева буквально излучал энергию и демонстрировал желание заниматься всеми известными и не известными тогда в России видами спорта (от Большого ринга до «прогулочного» аналога флайбола), то «военные» бельгийцы были грустны, пассивны и вздрагивали от громких звуков. Здорово подросший к тому времени щенок-мехелар (ему уже исполнилось 10 месяцев), вообще отказался выходить из вольера. Более того, он прижимался к полу при малейшем громком звуке.