– Какая милость! – в голосе напряженно тренькнули непролитые слезы, – не беспокойся, мой дорогой. Я уйду сразу же, как только эта девочка встанет на ноги. Я и минуты лишней не проведу в твоем присутствии, надоело, знаешь ли… Поступай, как хочешь.

– Вот и договорились.

– Только не забывай, что ее кровь тоже будет на твоих руках. Да, ты будешь виноват! Ты, замыкающий круг джи, зла, предательства. Это порочный круг, Генри, его не разорвать так просто. Знаешь, в чем истинная сила, истинная доблесть? Переступить через себя ради блага ближнего…

– Довольно, Джейн. Довольно. Если тебе все надоело, просто сделай то, что должна. И я больше никогда не побеспокою тебя, даже с того света.

– Ты забываешь о нашей сделке. О том, какая цена была заплачена мной и совершенно невинным существом. Но это не повод для того, чтобы забыла и я…

Голоса улетели, я снова очутилась в тишине, безмолвии и темноте.

И продолжалось так… До тех пор, пока я не проснулась.

В просторной комнате цвета кофе с молоком – именно такими были обои, шторы на окнах и пузатенький комод. В мягкой постели, на шелковых простынях… Рядом, на табуретке, стояла бутылка минеральной воды, к которой льнул пустой стакан. А чуть дальше, в кофейном кресле, положив ноги на пуфик, сидел Эрик. Инквизитор, умеющий вызывать демонов, сидел в кресле и читал книгу. В пестром свитере, спортивных штанах и забавных мохнатых тапочках.

Он почувствовал мой взгляд, оторвался от книги. Мне показалось, что это была библия, или молитвенник… Хм. Андрей ведь говорил, что нет ни Бога, ни Дьявола?..

– Приветствую.

Я слабо улыбнулась. И тут же грязным потоком нахлынули воспоминания – серая камера, круглая лампа на потолке, белоснежный кабинет, шприц. Неужели… Это все было со мной?

– Не вспоминай, – сдержанно сказал Эрик, – постепенно все поблекнет. И страх уйдет.

Я съежилась под тяжелым покрывалом, закрыла лицо руками. Стать бы маленькой, как улитка. Или как божья коровка – чтобы, жужжа, вылететь в окно. Ведь все это было… именно со мной. То, что даже осознается с трудом. Холодные стены, холодный пол. И говорить я еще толком не смогу, придется долго хрипеть и сипеть. Не смотря на то, что из горла рвется вопль отчаяния.

– Ну, успокойся, – кровать скрипнула, а я коленкой почувствовала бедро Эрика, – выпей воды, что ли.

– А где Джейн? – прошептала я, выныривая из ночи своих кошмаров, – мне казалось, что она… была здесь.

– Она ушла, – Эрик спокойно подсунул ладонь под мой затылок, помог подняться, – уехала. В ближайшее время мы ее не увидим. Ну, ты пей, пей. Тебе нужно много жидкости.

Значит, подслушанный невольно разговор не был абсолютным бредом. И, значит, Эрик что-то скрывал за маской любезного хозяина и примерной сиделки. Моя кровь – на его руках? Господи, да что он задумал?

Но вода показалась мне такой вкусной, что на несколько минут я забыла обо всем. Потом, откинувшись на подушку, спросила прямо:

– Зачем я тебе, Генри?

Он поставил стакан на табуретку. Затем пощупал мне лоб.

– Не нужно меня так называть. Это имя английского аристократа принадлежит прошлому. Здесь и сейчас я – Эрик, преуспевающий бизнесмен. Имена – это всего лишь символы, знаки, все равно что маски.

– Что ты со мной будешь делать дальше? – я спокойно глядела на него и прекрасно понимала, что вряд ли смогу помешать замыслам инквизитора… Вернее колдуна, и очень старого колдуна.

– Я избавлю тебя от боли, которую ты нажила по глупому недоразумению, – Эрик только указал на покрывало, а под ребрами тревожно заныло. Нереализованный приворот, так это называется.

– И это не совсем то, чем кажется, – добавил он, – я не сделаю тебе ничего плохого, если будешь слушаться и поступать так, как я тебе говорю. Но, прежде всего, ты должна выздороветь окончательно. А потом… потом мы поговорим.

– А мои родители?

– Я взял на себя смелость оповестить их. Сказал, что ты привлечена к делу государственной важности и некоторое время не будешь появляться дома. Похоже, они поверили – по крайней мере успокоились.

– Спасибо.

– Стараюсь, как могу. – он развел руками, – какие еще пожелания у принцессы?

«У пленной принцессы», – мысленно поправила я.

Может быть, стоило его поблагодарить? За заботу, за спасение?

Но в ушах звенел голос Джейн. Говорить «спасибо» за обретенную неизвестность? Нет уж, увольте.

Осторожно подняв глаза, я встретилась с сосредоточенным взглядом инквизитора. Эрик, или Генри, или кто там еще? – внимательно разглядывал меня, что-то взвешивая, что-то решая… Разглядывал так, словно был людоедом и прикидывал, съесть путешественника или отпустить. По затылку потянуло неприятным холодком.

Я прочистила горло и тихо просипела:

– Никаких желаний… Ох, нет. Пожалуйста… – тут я замялась, не зная, как бы выразить свое желание посетить «дамскую комнату».

Но с Эриком все оказалось гораздо проще, чем можно было предположить. Может быть, он даже немного умел читать мысли, но не признавался.

– Пойдем, я покажу тебе ванную комнату. Обопрись на меня, да, вот так. Держись крепче…

Я обхватила его за шею – пальцы наткнулись на шершавый рубец под воротом – и Эрик легко поставил меня на ноги.

– Великолепно, – его рука надежно обняла за талию, – теперь можно начать осмотр достопримечательностей.

Кажется, он посмеивался. А мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы рядом был Андрей, верный, надежный… Господи, о чем это я? Андрей сбежал, бросив меня прямехонько в цепкие руки инквизитора. И после этого… Я все равно хочу его видеть? Любовь зла.

Впрочем, в моем случае можно было смело сказать – из огня да в полымя. Андрей позорно ретировался, зато теперь я находилась в доме Эрика. Который, судя по всему, намеревался меня использовать в каких-то своих целях. И, в качестве ма-аленького довесочка, следовало признать еще одну очевидную истину: для остального мира я наверняка была мертва. Суккуб получил смертельную инъекцию еще Бог знает когда. Наверняка в то время, пока я валялась в бреду.

…Чокнутый призрак, облюбовавший мой балкон, по-прежнему оставался прав. Я не могла сбежать из застенков инквизиции. Кое-что изменилось: теперь я пребывала в полной власти Эрика – и меня продолжало нести вперед, навстречу неизбежному, как бешено ревущий поток воды мчит сухую щепку или опавший с дерева лист.

Есть смертные, которые хотят стать героями, но им этого не дано.

Есть люди, которые никогда не стремятся быть чем-то большим, чем они есть – но всемогущая Судьба заставляет их взвалить на свои плечи Ответственность за жизни других.

Джейн относила себя к той части человечества, которая, по природе своей предназначенная для добра, весь свой век вынуждена творить зло. Апогеем зла Джейн считала убийство человека. Джейн искренне полагала, что убийство не может быть оправдано ничем, пусть даже жертва и сама по себе была убийцей – до того, как попала в руки Палача.