Через неделю Ричард нанял миссис Бассет, крупную женщину пятидесяти лет с могучими бицепсами. Она собирала свои рыжие волосы в тугой пучок на затылке, носила глухие черные платья и шерстяные носки до колен.

– Идеальных браков не бывает. И нечего вам ныть и дуться. Другого не ждите, – упрекала она Аурелию неоднократно. С самого начала преданная Ричарду, миссис Бассет оставалась в его услужении даже после отъезда Аурелии с девочками.

Аурелия сложила письмо и сунула его в карман. Она устроилась поудобнее на полу, сменив позу, и поворошила руками раскиданное перед ней богатство.

Ее взгляд остановился на конверте, надписанном округлым, летящим, словно спешащим куда-то, почерком Фрэнсис. Там была и дата – 22 июля 1972 года, шесть лет спустя после расставания с Ричардом. Июль был месяцем, выбранным по условиям бракоразводного соглашения, самим Ричардом для пребывания дочерей с ним. Он забирал их к себе в Саутгемптон, в когда-то совместное с Аурелией жилище.

Это развязывало ей руки на тридцать дней каждое лето, давало свободу, о которой она мечтала. Аурелия путешествовала по Европе или Южной Америке, всегда в одиночестве и без предварительного плана. Крайне редко она встречалась с кем-нибудь из друзей или знакомых во время своих странствий. Однажды сбросив оковы, она панически боялась, что кто-то, пусть ненароком, вернет ее в прежнее положение.

Лето 1972 года застало ее в Риме. Она записалась на курсы в тамошней Американской академии живописи и посещала специализированные занятия по предмету, озаглавленному «Свет и цвет». Дни ее были отданы наблюдению за тем, как падающий из окна солнечный луч, перемещаясь, изменяет освещенность и пропорции фарфорового кувшина, а ночи проходили в жарких дискуссиях о высоких материях за бутылкой кьянти и пресными лепешками. Ее собеседниками были такие же, как она, студенты академии, только лет на десять моложе ее, с которыми она даже позволяла себе немного флиртовать, причем, знакомясь, выбирала ради шутки какое-нибудь имя из списка богинь и представлялась то Венерой, то Юноной.

Аурелия извлекла из конверта единственный листок бумаги кремового оттенка с изображением подсолнечника в каждом уголке.

«Дорогая мамочка! – писала ей одиннадцатилетняя Фрэнсис. – Папа говорит, что ты собираешься стать великой художницей. Это правда? Я надеюсь, что так и будет. Блэр тоже».

Аурелия едва не рассмеялась, представив, как ее дочурки всерьез обсуждают, какие у их мамочки перспективы на ниве изобразительного искусства. Дальше в письме шли подробности того, как Фрэнсис проводит свой день – уроки тенниса, прогулки на велосипеде, чтение книжек, посещение пиццерии. Когда Аурелия перевернула страницу и прочла то, что было на обратной стороне, ее сердце забилось быстрее.

«Когда ты вернешься домой? Мне здесь больше не нравится. Клио очень нехорошая. Я ее не люблю. Она трогает меня сзади, когда я вхожу в дом после бассейна, проверяя, не мокрый ли на мне купальник. Папа говорит, что Клио не хочет, чтобы портили мебель, но я всегда аккуратна. Правда. Я ничего не испортила. Я каждый раз вытираюсь насухо и высушиваю купальник. Я ни разу ни на что не присела в гостиной. Я веду себя хорошо. А она все время повторяет, что я плохая. Пожалуйста, возвращайся скорее».

Аурелия ощутила, как под глазом у нее задергалась жилка. Несмотря на прошедшие с тех пор десятки лет, простые слова дочери, обращенные к ней, больно кольнули ее. Сколько раз Фрэнсис умоляла мать не уезжать и не оставлять ее с Клио. Сколько раз Аурелия в ответ поучала дочь: «Она жена твоего папы, и он ее очень любит. Ты тоже должна любить ее и не причинять ей беспокойство».

В воображении Аурелии возникло личико дочери, ее круглые щечки, по которым струились слезы, ее покрасневшие, заплаканные глаза. Фрэнсис нещадно терла их кулачками, и они еще больше краснели.

Аурелия не сомневалась, что Ричард женится вновь, даже желала ему удачного повторного брака, но она не ожидала, что его супругой станет Клио.

Аурелия сунула письмо Фрэнсис обратно в конверт, сгребла с пола все, что разбросала, и сложила опять в коробку. Ничего хорошего не принесет ей это путешествие в прошлое. Заглядывать в колодец памяти и выуживать оттуда свидетельства о совершенных ошибках и проявлениях эгоизма уже бесполезно. Аурелия закрыла коробку, затолкнула ее поглубже под скат крыши и покинула чердак.

После возни со старым барахлом у нее болело все тело.

Она направилась в ванную, пустила горячую воду и добавила туда пену с ароматом лаванды. Когда Аурелия разделась и отражение ее обнаженного тела отразилось в зеркале, она вдруг замерла.

Вряд ли оно могло ее удивить. Она никогда не забывала про свой возраст и отдавала себе отчет в том, что старость уже наступила. Но все же зеркало отразило то, во что ум ее до сих пор отказывался верить. Она провела ладонями по своей дряблой плоти и представила, какой она была еще не так давно.

В другую эпоху ей пели бы дифирамбы, сочли бы ее воплощением чувственности с фигурой богини, но на исходе двадцатого века Афродита и ее пышные формы восторгов не вызывали. Было время, когда собственное тело настолько начинало ее раздражать, что Аурелия заставляла себя делать до изнеможения дурацкие упражнения, измывалась над собой, но мучения не приводили к должному эффекту, а чаще всего ей просто становилось скучно, и она не возвращалась к этому бессмысленному занятию помногу недель.

Постепенно зеркало затуманивалось от горячего пара. Аурелия протерла его полотенцем, завернула краны, присела у туалетного столика и достала из ящика тюбик с губной помадой. Потом вновь взглянула на свое отражение в зеркале, изучила мешки под глазами, морщины на лбу и в уголках рта. Она принялась рисовать на зеркальной поверхности алой помадой, отмечая сперва штрихами, а потом линиями пожирнее каждую морщинку. Отраженное ее лицо, обведенное помадой, превратилось в портрет уродливой старухи, где все недостатки были выпячены с садистской безжалостностью. Она отодвинулась от зеркала, отражение пропало, но автопортрет на стекле остался.

Чего она добилась, круто изменив и тем самым сломав свою жизнь?

Ричард благополучно пережил их разрыв, нашел Клио и обрел второй шанс. Зато детство Фрэнсис и Блэр было омрачено из-за ее странного, далекого от разумного решения. Когда наступит неминуемый и, наверное, близкий конец ее пребывания на земле, последствия этого поступка не будут похоронены вместе с ее мертвым телом. Она вдруг ощутила страстное желание сделать хоть что-то посильное, чтобы вина за прошлое не так тяготила ее.

– Надеюсь, ты любишь суши? Я уже не помню. – Клио поставила перед Блэр черный лакированный поднос.

Блэр окинула взглядом красиво выложенное ассорти из сырой рыбы.

– Я их обожаю. К сожалению, я не знаю приличного заведения поблизости, где подают японскую еду.

– Здесь их нет. – Клио подхватила палочками крошечный кусочек сырого тунца, окунула его в фарфоровую чашечку с соевым соусом, поднесла ко рту и проглотила с видимым наслаждением. – Ханна взяла несколько уроков и готовит теперь сама. Она покупает свежую рыбу здесь, но морские водоросли, васаби и прочие такие вещи нам доставляют из города.