Крики доносятся с улицы. Это колядовщики! Неужели им непонятно, какому ужасному, ужасному риску они себя подвергают? Но если я распахну окно и попробую их предупредить, то как я смогу ответить на самый очевидный вопрос? Тогда меня тоже сочтут сумасшедшим… Но я обязан хотя бы записать то, о чем он поведал в минуты прояснения, прежде чем безумие овладело его разумом окончательно.

И пусть мои читатели сами сделают выводы.

Когда я увидел его впервые, он был похож на человека, заглянувшего в Преисподнюю и оставившего там часть своей души. Временами он приходил в сознание и начинал жаловаться на опутавшие его веревки. Спасатели связали его из опасения, что в приступе безумия он может причинить себе вред. Но в другой раз он принимался биться головой о стену и выкрикивать лозунги, сводившие его с ума:

«Двадцать пенсов, с конвертом и поздравительной надписью!»

А в промежутках между приступами он поведал мне следующее:

День выдался совершенно ненастный. Ветер наметал на равнины снег и превращал холмы западнее Силбери в одну большую белую пустыню. В такую погоду можно легко свалиться с дороги, поэтому он слез с козел и повел лошадей пешком. И все же вопреки тому, что пишут в газетах, снег на холмах был не таким уж глубоким и даже успел частично сойти, так что можно было видеть закат. Пассажиры пребывали в приподнятом настроении, поскольку впереди уже виднелись огни Кална. Все с нетерпением ждали, когда закончится эта промерзшая дорога и наступит праздничная ночь.

И вдруг, по словам кучера, раздался резкий скрип, мелькнула тень, и мир изменился. Он считает, что в тот момент они перешли из одного мира в другой. А впереди, среди унылого пейзажа, зияла огромная прямоугольная дыра.

Он утверждает, что увидел врата в Ад. И, хотя этот Ад совсем не походил на описанный Данте, есть некоторые основания полагать, что его простодушная догадка может оказаться истинной. На самом краю мира что-то блестело. Приглядевшись к сугробам, он разглядел любопытное вещество, беспорядочным образом рассеянное по гребням снежных холмиков. Это были небольшие серебристые блестки, отражающие свет, и в более благоприятных обстоятельствах смотреть на них было бы даже приятно.

Кучер и несколько пассажиров мужского пола принялись обдумывать, что им делать. Солнце быстро клонилось к западу, и небо превратилось в сплошную мешанину багрово-красных и пурпурных пятен, в то время как на востоке усиливался снегопад. Наиболее отважные решили пройти назад, но очень быстро выяснили, что следы дилижанса совершенно скрылись под снегом, дорога потерялась из виду, и теперь вокруг них расстилается сплошная белая пустыня.

Рассудив, что выбора у них не осталось, несколько человек отважились подойти к прямоугольнику, перекрывшему небо в нескольких ярдах от дилижанса.

Именно в тот момент они впервые увидели чудовище, сидевшее на заснеженном бревне возле входа, которое, по-видимому, являлось стражем прямоугольных врат.

Это была огромная малиновка[23], в несколько раз больше индейки. В ее маленьких глазах-бусинках горела невыразимая злоба, и путники всерьез испугались, что она на них нападет. Но когда они достигли края дыры и всмотрелись в размытые цветовые пятна, малиновка осталась неподвижной. На них дул теплый воздух, пропитанный табачным дымом, и, по словам кучера, оттуда лились странные звуки – далекие и искаженные…

Один из пассажиров дилижанса – ученый из Оксфорда, который, по мнению кучера, успел основательно «поднабраться» за время долгого путешествия, – предложил кому-нибудь из присутствующих пролезть в отверстие, за которым на три фута ниже порога распростерлась широкая коричневая равнина. Откровенно говоря, как бы ни был сомнителен этот план, он сулил бо́льшие шансы на выживание, чем ночевка среди холмов, выглядевших все более и более неприветливыми…

«С наступающим! От всех коллег!»

Несколько крепких духом мужчин, разделивших с ученым его бренди, вызвались идти вперед. Кучера среди них не было, но все же из чувства долга он решил их сопровождать. Ведь они по-прежнему оставались его пассажирами, рассказывал он мне, и он считал себя обязанным доставить их в Бат в целости и сохранности.

Ученый предположил, что до Бата можно добраться по коричневой равнине, ибо если имеется вход в этот мир, то где-то должен быть и выход…

Удивительно, но ученый оказался прав. Не успели они пройти и ста ярдов, как из тумана перед ними выступили очертания еще одного прямоугольника – как две капли воды похожего на тот, через который они сюда вошли.

Представьте себе их радость, когда за дверью перед их глазами предстала приветливая улица с окнами, освещенными желтым светом. Один из мужчин заявил, что улица чрезвычайно напоминает ту, где стоит его дом в Лондоне. И хотя большинство путешественников совсем недавно покинули Лондон, перспектива возвращения обратно теперь вызвала среди них величайшую радость. Владелец дома пообещал впустить всех к себе, и один из мужчин вызвался вернуться к дилижансу, чтобы позвать остальных. Ибо в эти последние мгновения надежды им еще мнилось, что Всемогущее Провидение, предвидев их судьбу, заблаговременно открыло на горьком пути врата в теплое сердце величайшего из городов мира…

Именно тогда они заметили группу встревоженных людей с фонарями в руках, толпившихся возле прямоугольника. С упавшим сердцем кучер увидел, что здесь тоже все обсыпано серебристыми блестками. Группа незнакомцев состояла как из мужчин, так и из женщин. После некоторого колебания один из них подошел к кучеру.

Человек, заявлявший, что владеет домом поблизости, вскрикнул от удивления и обнял незнакомца, утверждая, что это его сосед, но тут же отпрянул, разглядев ужасное выражение его лица. Стало ясно, что перед ним – еще одна жертва точно такой же судьбы.

Немного подкрепившись напитком оксфордского ученого, новоприбывший поведал, что еще час назад колядовал вместе с друзьями. Все шло хорошо до тех пор, пока не раздался жуткий скрип, затем зашевелились тени, и вот каким-то образом они очутились в мире, отличном от мира сего.

– Но… здесь улица и освещенные дома… – пробормотал лондонец. – А вон там… разве не та самая «Лавка диковинных древностей»[24], коей так умело управляет миссис Наджент?[25]

– Тогда все они более чем диковинны, поскольку двери в лавку не открываются, а за окнами не видно ничего, кроме тусклого желтого света, – ответила одна из участниц колядок. – То, что раньше было домами, друг мой, теперь стало плоским и безжизненным.