– Не волнует, – соврала она, отстранившись. – Но получилось бы неловко, если бы мы сейчас кого-нибудь из них встретили.

– Ну уж по кустам я женщин точно никогда еще не прятал! – рассмеялся Массимо. – А теперь давай наконец-то поедим.

Насладившись вкуснейшими яствами, Флора откинулась на подушки, удобно устроив голову на плече Массимо и наблюдая, как прислуга сноровисто убирает остатки обеда.

А потом снова сосредоточилась на расстегнувшем рубашку Массимо. И словно почувствовав ее взгляд, он легонько поцеловал ее в губы.

– Дашь им на чай? – улыбнулся он, легонько проведя пальцем по ее обнаженному бедру.

– А сдачу оставь себе…

– И как это прикажешь понимать?

– Да никак. Просто мама так говорила…

Пристально ее разглядывая, он явно ждал продолжения.

Флора легонько пожала плечами:

– Сегодня я очень много ее вспоминала. До того как она умерла, мы часто ходили под парусом. Только совсем по-другому. – Она очаровательно улыбнулась. – У нас был ялик. Только для нас двоих. У отца и Фредди, моего брата, морская болезнь, поэтому ходили мы всегда вдвоем. Только мама и я.

Осторожно на него посмотрев, Флора рассчитывала увидеть на его лице лишь вежливую скуку, но вместо этого он спросил:

– Когда она умерла?

– Когда мне было двенадцать. А до этого пару лет болела.

Флора заметно напряглась и уставилась себе на руки.

– Мне жаль.

В его голосе действительно слышалось сочувствие.

– Мне тоже.

– А сама ты до сих пор ходишь под парусом?

Он говорил так мягко, что она сумела остановить слезы, лишь вонзив ногти в ладони.

– Нет. Сперва просто не хотела, а потом отец… Он слишком за меня волновался и ничего не мог с собой поделать. Он только потерял жену, а море действительно таит в себе опасность.

– Он потом еще раз женился?

– Нет. Он так и не смог пережить ее утрату, они были настоящими родственными душами. Познакомились еще в школе. Отец учился на год старше, но именно она первой пригласила его на свидание. – Флора закусила губу. – А без нее он сразу сдал. Некоторые просто не могут жить без второй половинки.

Она замолчала, и Массимо тоже молчал, прислушиваясь к тихому плеску волн, но ей не в чем было его винить. Далеко не все готовы обсуждать такие важные понятия, как смерть, и уж тем более этот разговор не подходит для пикника на уединенном берегу.

– А моя мама воду совсем не любила. – Его голос снова оторвал ее от мрачных мыслей. – Отправляясь со мной купаться, она собирала волосы в высокий пучок, а потом невыносимо медленно гребла руками, лишь бы не замочить прически.

Флора разом почувствовала, как у нее кружится голова. До сих пор она лишь по крупицам собирала обрывки сведений, а теперь перед ней вырисовывался совершенно иной человек. Человек, который когда-то был маленьким мальчиком и переживал, как и она сама, горе, вину, одиночество и утраты.

Слегка подавшись вперед, Массимо провел пальцем по узору на ковре.

– У нее было сапфировое ожерелье, которое отец подарил ей, когда я родился, и, отправляясь купаться, она никогда его не снимала. Отца это бесило, но он всегда уступал. Думаю, ему было приятно, что оно настолько ей нравилось.

– Звучит так, словно она всегда поступала по-своему.

– Именно. У нее была железная воля. – Поймав ее взгляд, он неохотно улыбнулся, но почти сразу же эта улыбка увяла. – Она была очень сильной. До самого конца одевалась, делала прическу и макияж…

– И надевала ожерелье?

Массимо кивнул, и его пальцы замерли. Он еще никогда и никому не рассказывал о смерти матери. Когда она умерла, он был еще совсем мал, а потом слишком злился и тосковал. А теперь уже даже не мог вспомнить, когда последний раз хотя бы произносил ее имя. Что ж, похоже, сам того не желая, он, не в силах справиться с горем, невольно вычеркнул ее из своей жизни.

Боясь нарушить установившуюся между ними близость, Флора осторожно выдохнула. Обычно после мыслей о матери она чувствовала себя полностью выжатой и измотанной, но теперь все вдруг стало иначе. Наверное, все дело в том, что он действительно ее понимает.

– А твой отец? Как он справился с ее утратой?

Звонкий красивый голос… Но даже он не сумел уменьшить той боли, что причинил ему этот невинный вопрос. И никогда и ни за что он не станет ни с кем делиться этой болью.

– Как-то справился, – невесело рассмеялся Массимо.

Что ж, похоже, пришла пора сменить тему разговора. Флора задумчиво огляделась по сторонам.

– Не знаю, как ты, а я бы не отказалась искупаться. – Поднявшись, она потянула его за руку. – Вот только у меня нет с собой купальника. На яхте у тебя, случайно, не найдется запасного?

– Не думаю, что тебе подойдут мои плавки.

– Я не имела в виду твои. – Она немного помедлила, но все же продолжила: – Я подумала, вдруг кто-нибудь из гостей случайно забыл.

Даже покраснев до корней волос, Флора все же не опустила взгляд.

– Думаю, тебя интересуют исключительно гостьи? Но до сегодняшнего дня я действительно никогда не приводил на борт женщин, так что, к сожалению, ничем не могу помочь. Если тебе станет от этого легче, могу сказать, что, собственно, плавок у меня тоже с собой нет.

Массимо задумчиво пробежался по ней взглядом, и Флора сразу же ощутила, как кружится голова, а из-под ног уходит песок. Она буквально чувствовала, как в ней просыпаются возбуждение и предвкушение. А еще страх. Страх, что она спутает физические ощущения с эмоциями. Но если она хочет, чтобы у них что-нибудь получилось, нужно полностью себя контролировать. Нужно постоянно помнить, что все их отношения сводятся исключительно к сексу. Как они и договаривались.

– В таком случае обойдусь вообще без одежды.

Отступив на шаг назад, Флора одним движением стянула с себя платье, гордо возвышаясь над ним в одном зеленом белье, как какая-то островная принцесса. А потом она вдруг поняла, что ей нравится его пристальный взгляд. И не просто нравится. Под этим взглядом она чувствовала себя необычайно живой. Дикой, сильной, прекрасной. И хочет, чтобы он и дальше на нее смотрел, хочет, чтобы он ее хотел.

Вот только после каждого нового секса у нее в голове все путалось, и чем сильнее она его хотела, тем сильнее это ее пугало. А еще больше она боялась, что рано или поздно расслабится и начнет мечтать о чем-то большем. А она этого не хотела. Не хотела к нему привязываться и вообще что-либо чувствовать. Потому что чувства опасны. Разве не успела она на отца насмотреться? Ей не нужны чувства, ей нужна страсть и удовольствие. Чистые и простые.

Слегка дрожащими пальцами она расстегнула застежку бюстгальтера.