— Тассея! — в отчаянии закричала она, вцепившись в руку целительницы. — Что мне делать?

— Тужься, Илайя, и дыши глубже, — настойчиво сказала целительница, и Илайя, несмотря на боль, изо всех сил старалась следовать ее советам. Давление в низу живота стало настолько сильным, что ей на секунду показалось, что она вот-вот лопнет. Илайя отчаянно выталкивала ребенка, но силы быстро покидали ее.

— Она слишком слаба, — услышала она чужой голос сквозь пульсирующую боль в ушах.

— Но она должна стараться, ребенок сидит крепко. Если он вот-вот не пойдет, то мы потеряем их обеих, — в голосе Тассеи слышалась тревога. Больше ничего Илайя не услышала — началась новая волна схваток, заставившая ее вскрикнуть. Она хотела подняться, но потом почувствовала, как кто-то сильно давит на живот, сдвигая его книзу, и ребенок немного продвинулся вперед.

— Показался? — раздался незнакомый голос. Ответа целительницы девушка не услышала — боли новых схваток оглушили ее. Кто-то снова сильно надавил, но это не вызвало у Илайи неприятных ощущений. Казалось, с каждым нажатием ребенок немного продвигается.

Когда Илайе стало казаться, что ее вот-вот разорвет, ребенок плавно вышел из защищавшей его утробы и забрал боль с собой.

Словно издалека раздался громкий крик. Илайя безуспешно пыталась поднять голову, чтобы посмотреть на свою дочь. Потом она почувствовала, что Тассея сидит рядом, и с трудом открыла глаза. Было очень темно.

— Что случилось с лунным светом? — услышала она голос Тассеи. — Так внезапно стемнело. Подбрось дров в огонь, Наэми, нам нужно больше света!

Вскоре костер ярко запылал, затрещал, вверх взлетели искры. Но в глазах у Илайи по-прежнему стоял красный туман, и она с большим трудом рассмотрела крошечное окровавленное существо, лежавшее на руках целительницы.

— Сунниваа, — нежно прошептала она, ей хотелось, чтобы у нее было достаточно сил, чтобы поднять руку и коснуться своей маленькой дочурки.

— Ты права, это девочка, — подтвердила целительница. — Можешь не переживать за свою дочь. Она здоровая и сильная. Жить будет! — и Тассея одобрительно улыбнулась Илайе. — А теперь отдыхай, дитя мое. Роды были трудные, — говоря это, она осторожно завернула новорожденную в одеяло, защищая от холода, и передала другой женщине, которая как раз подошла к Тассее и склонилась над ней.

— Кровотечение не останавливается, — прошептала она. Потом взяла Сунниваа и исчезла вместе с ней в темноте.

Илайя чувствовала себя оглушенной, у нее кружилась голова. Движимая дурными предчувствиями, она вдруг заметалась. Собрав все силы в кулак, она немного приподнялась и сняла с шеи амулет.

— Тассея, — тихо позвала она, и целительница тут же склонилась над ней. — Пообещай мне позаботиться о том, чтобы мой ребенок не достался ЕМУ, — попросила она, умоляюще глядя на Тассею.

— Да что ты такое говоришь, дитя мое, — целительница пыталась успокоить ее. — Через несколько дней ты сможешь позаботиться о ней сама, — но Тассее не удавалось сдержать слезы, даже Илайя поняла, что она лжет. Хотя девушка чувствовала, как жизнь неудержимо вытекает из нее, ей не было страшно. Было еще кое-что очень важное, что нужно было сделать. Слабым движением она подняла руку и протянула амулет целительнице.

— Это для моей дочки, — прошептала она и тут же закашлялась. — Это… единственное, что я могу ей дать, и я хочу, чтобы она его получила.

Целительница осторожно приняла его из слабых ладоней Илайи и погладила девушку по щеке.

— Она будет носить его всю жизнь, я обещаю, дитя мое, — всхлипнула Тассея и отвернулась, чтобы Илайя не видела ее слез, неудержимо катившихся из глаз.

— Пойдем, Илайя!

Кто это зовет ее? Илайя огляделась по сторонам. И лес, и Тассея исчезли за непроглядной пеленой тумана. Боль отступила. Она была одна.

— Пора, нам пора идти, — невдалеке из тумана показалась фигура посланницы Благой Богини и протянула ей руку. Она была так прекрасна и приветлива, как и тогда у нее в комнате, и Илайя сразу же почувствовала к ней безграничное доверие. Обрадовавшись, что не одна, она схватила протянутую руку и пошла следом. Но внезапно остановилась. Она ведь не может так просто уйти! Она нужна Сунниваа! Илайя сделала несколько шагов обратно и снова остановилась. Где ее дочь? Где Тассея?

— Ты должна пойти со мной, — женщина подошла ближе и, желая утешить, обняла за плечи. — Госпожа уже ждет тебя.

— Но моя дочь… — отчаянно пролепетала Илайя.

— Ты исполнила свое предназначение в этом мире, — прервала ее женщина. — И не можешь больше здесь оставаться. Иначе ты подвергнешь Сунниваа опасности.

Илайя непонимающе взглянула на женщину. Как она может такое говорить, ведь она — мать Сунниваа, она любит своего ребенка.

— Через тебя Ан-Рукхбар найдет ее, а этого мы не можем допустить, — пояснила женщина, настойчиво потянув Илайю за руку. — У Сунниваа есть важная миссия, которую она должна исполнить.

Но Илайя все еще не решалась уйти и отчаянно сопротивлялась. А как же Тассея, Та-Ури и Къельт? Ведь все любимые люди будут горевать, если она уйдет.

— Илайя, — настаивала женщина, — ты не можешь сопротивляться своей судьбе, и, кроме того, — она остановилась и указала куда-то вперед, — тебя там уже ждут с большим нетерпением.

Илайя и представить не могла, кого ожидать из этого тумана. Она удивленно подняла взгляд и застыла как вкопанная. Прямо перед ней открылся вход в светящийся туннель. Приглядевшись внимательнее, она увидела, что в серебристом свете движутся две нечеткие фигуры. Когда они подошли ближе, Илайя, оставив сомнения, ступила в свет. Как же она по ним соскучилась.

— Мама, мамочка, — воскликнула она, переполненная счастьем, нежно обнимая маму и сестру.

Рыжеволосая девушка перестала дышать.

Ничего не понимая, гигантский альп, который все это время поддерживал огонь, перестал ломать сухие ветки.

ОНА ушла! Ни один костер мира больше не сумеет согреть ее, и сон, много месяцев назад спасший ему жизнь, никогда не станет реальностью. Слез у него не было, но вид умершей разрывал сердце.

Прочь отсюда!

Он печально расправил огромные крылья и устремился в ночь. Светящиеся диски То и Ю вышли из тени, на мгновение затмившей их, и вернули миру свое серебристое сияние.

Лунный свет вернулся, туман исчез.

Глаза Илайи были закрыты. На губах играла нежная улыбка, но она уже не дышала.

Тассея накрыла безжизненное тело Илайи одеялом и подвинулась к потухшему костру. Она молча смотрела на угли, и совесть терзала ее.

Наэми стояла по другую сторону костра. На руках у нее спал ребенок, которого она мягко укачивала. Ей было невыносимо жаль крошечную девочку, и эльфийка спрашивала себя, как такое хрупкое дитя сможет выполнить свое предназначение.