— Я волнуюсь о своём спутнике, — с достоинством ответил Адальберт.

— Не стоит, — улыбнулся Эрик. — С ним всё будет в порядке. Такие раны наши лекари умеют лечить.

Эрик внимательно взглянул на епископа. Кажется, Адальберт и в самом деле ничего не заметил. Ну, оно и к лучшему.

Чтобы повернуть мысли епископа в другую сторону, Эрик сказал:

— Надеюсь, что твоя миссия будет успешна. Я не пойду, против воли вождя, но если он разрешит — попрошу тебя лично крестить моих сыновей. Пусть растут в вере предков.

Эта поддержка обрадовала епископа. Он заметно успокоился, поднял глаза от земли и стал разглядывать дома вокруг.

— Расскажи мне, как вы живёте? — с любопытством спросил он Эрика.

— Хорошо живём, — улыбнулся рыжебородый. — Дружно. Сеем ячмень и лён, разводим коров и коз. Ловим рыбу, охотимся, собираем мёд и солнечный камень.

Он пошёл чуть медленнее. Адальберт тоже убавил шаг. Он был рад прогулке — это намного лучше, чем сидеть взаперти и тревожиться о судьбе Бенедикта.

— Все пруссы — свободные люди, — продолжал Эрик. — У нас есть вожди и жрецы. Жрецов нам посылают боги, а вождей мы выбираем сами. Но даже вождь сам обрабатывает своё поле с ячменём, если не хочет остаться голодным.

Это было настолько необычно, что Адальберт едва верил своим ушам.

— А если неурожай? Если у кого-то не уродится хлеб, или рыба уйдёт в море, и рыбаки останутся без улова?

— Община помогает тому, на кого свалилось несчастье, — ответил Эрик. — А он отдаёт долг из будущего урожая.

— А если не сможет отдать? — упорствовал Адальберт.

— Тогда долг ему прощают.

— Удобно для лентяев, — пробормотал епископ себе под нос.

— Нет, — улыбнулся Эрик. — Лентяев у нас нет. Мы все живём на виду друг у друга, и лентяй очень быстро покидает общину. Или становится жертвой для богов, чтобы они были милостивы к остальным.

— Вы приносите в жертву людей? — изумился епископ.

— Только тех, кто нарушает законы общины, — сурово ответил Эрик. — А у вас разве не так? Расскажи — как живут крестьяне в твоей стране?

— Крестьяне обрабатывают землю, — сказал епископ. — И платят барону или графу за то, что он защищает их от врагов.

— А если не могут, или не хотят заплатить? — спросил Эрик. — Если неурожай?

Адальберт промолчал.

— Я уже говорил тебе, что не всю жизнь прожил среди пруссов, — продолжал Эрик. — И хотя попал к ним в плен совсем молодым, но кое-что повидать успел. Мы с нашим конунгом ходили в походы и на франков, и на полабские племена. И везде одно и то же. Если крестьяне не хотят, или не могут платить барону — он нападает на них с дружиной и убивает, или делает своими рабами. Ведь так?

— Но налоги, которые собирает барон, идут не только ему! — защищаясь, ответил Адальберт. — Барон платит дань королю, и кроме того содержит на эти деньги дружину! И если на государство нападают враги — барон со своей дружиной идёт в бой по зову короля и защищает крестьян!

— А у пруссов все мужчины — воины, — просто сказал Эрик. — Как и у данов. Поэтому вождю не нужна дружина. Если нападёт враг — на защиту встанут все.

Возразить на это Адальберту было нечего.

— Расскажи мне про солнечный камень, — попросил он Эрика. — Я никогда не видел, чтобы драгоценные камни собирали на берегу моря в корзины.

— В легенде говорится, что солнечный камень — это дар, который приносит пруссам морской бог Аутримпо. Солнечный камень рождается в море на закате, когда раскалённое солнце опускается в холодную воду. А ночные шторма выносят кусочки солнечного камня на берег.

— Красиво, — кивнул Адальберт.

Проведя несколько лет среди язычников-венгров, он терпимо относился к языческим легендам.

— Солнечный камень украшает алтари и одежду пруссов, — продолжал Эрик, — и позволяет им торговать с дальними землями. Даже с Руссией, которая лежит далеко на востоке.

Эрик специально упомянул о Руссии, чтобы проверить, как поведёт себя Адальберт. Но епископ не выказал беспокойства.

— Какие только чудеса не творит Всевышний, — вздохнул он.

И тут же спросил:

— Ты сообщишь мне, что с Бенедиктом?

— Конечно, — пообещал Эрик.

Они вошли во двор дома и увидели удивительную картину. Радим, подоткнув рясу повыше за пояс, невозмутимо колол дрова. Видно, занимался он этим давно — на траве уже лежала внушительная груда поленьев.

— Ты сейчас вернёшься к вождю? — спросил Адальберт Эрика.

— Да, — кивнул дан.

— Хорошо. А мы пока отблагодарим тебя за гостеприимство посильной работой.

С этими словами Адальберт засучил рукава рясы и принялся складывать наколотые братом дрова в поленницу.

Эрик почесал в затылке, хмыкнул в рыжую бороду и вышел за ворота. Быстрым шагом он поднялся обратно на холм, к дому вождя.

Арнас встретил его чуть ли не в дверях.

— Где ты ходишь? — нетерпеливо упрекнул он Эрика. — Я не могу понять, чего хочет этот монах!

— Сейчас переведу, — улыбнулся Эрик.

Вместе с вождём они прошли в небольшую комнатку, куда перед этим отнесли Бенедикта. Здесь их встретил изрядно обескураженный лекарь. Он уже осмотрел рану, и никаких признаков воспаления не нашёл.

Бенедикт сидел на кровати. Увидев вождя и Эрика, он поднялся на ноги.

— О чём ты хотел поговорить со мной? — спросил Бенедикта Арнас. — И почему просил отослать твоего спутника.

Эрик перевёл Бенедикту вопрос вождя.

Бенедикт поклонился.

— Епископ Адальберт — очень благочестивый и добрый человек, — неторопливо ответил он. — Но, как свойственно многим добрым людям, он немного наивен. Излишне верит в могущество Господа и в его защиту. Ему был бы неприятен наш разговор.

— А ты, значит, не веришь? — прищурившись, спросил вождь.

— Я думаю, человек прежде всего должен полагаться на самого себя, а уже потом на бога, — чуть улыбнулся Бенедикт. — Крестьянин сам возделывает поле, а не ждёт, что бог сделает это за него. И рыбак отправляется за рыбой в море, а не ждёт, чтобы она чудесным образом сама выпрыгнула на берег.

— Так-так, — сказал Арнас, внимательно глядя на