Ровные ряды лоз змеились по холмам, спускались зелёной лестницей к подножью склона. Между ними виднелись фигурки работников в широкополых шляпах — и всё, кажется, было спокойно.

Но когда мы приблизились к той части виноградника, где рос тот самый сорт Ленойр, что мы с Эдгаром привезли с приморского юга соседнего королевства Фалайс, Перетт заметно разволновался. Платок, которым он то и дело протирал виски, замелькал чаще, а вопросительный взгляд виноградаря окончательно прилип ко мне, словно каждый миг он ждал моей реакции.

— Что это?!

Я остановилась и, сняв перчатку, кончиками пальцев потёрла виноградный лист, который покрывал пепельного цвета налёт. Пока что больше по краю — но болезнь явно быстро распространялась и скоро могли пострадать соцветия. А если так, то это просто катастрофа.

Ленойр — виноград с совершенно неповторимым вкусом и ароматом. А ещё очень капризный: в районах более северных, чем его родина, приживается тяжело. Мы с Эдгаром потратили немало средств, усилий и магии, чтобы лозы начали плодоносить вовремя. И именно с использованием этого сорта было изготовлено то вино, что так понравилось герцогине.

А значит, мы внезапно оказались близки к краху многих планов и надежд.

— Оидиум? — я подняла взгляд на замершего рядом Перетта.

Тот чуть помедлил с ответом, словно решал, как лучше преподнести мне эту новость.

— Я тоже так подумал, ваше сиятельство, — он вздохнул и коротким жестом дёрнул явно стесняющий ему дыхание ворот. — Даже беспокоить не хотел поначалу. Тут и моей магии хватило бы, чтобы справиться. Сколько раз бывало… А тут ещё жара эта.

— Ну? — подогнала я виноградаря.

— Я и состав подготовил, и магией приправил, как нужно, ваше сиятельство. Чтобы поскорее подействовало. А оно, кажется, только быстрее начало ползти.

Я наклонилась и осторожно втянула носом запах, что ощутимо исходил от листьев. Похоже, опрыскивали не так давно — ещё чувствуется серный дух. Но вот помимо этого в общую почти истаявшую магическую ауру вплетался чужеродный, раздражающий.

— Чья-то магия?

— Не исключаю, ваше сиятельство, — серьёзно подтвердил Перетт. — Но я чужие и вредоносные ауры почти не чувствую. Я больше по…

— Я знаю.

— Но первый раз такое, что при оидиуме не помогли мои средства! — совсем разволновался виноградарь и наконец ослабил шейный платок, наплевав на приличия.

Наверное, он один из работников винодельни и виноградников не позволял себе одеваться свободно и удобно — так, чтобы ничего не мешало. Он всегда строго следил за своим обликом. Что порой доставляло ему неудобства. Как сейчас.

— Перетт, — ровно окликнула я его, стараясь успокоить. — Я разберусь, в чём тут дело.

— Я уже и жандармерию писал, — продолжил возмущаться мужчина, не внимая, кажется, моим словам. — Они молчат! Хоть бы прислали какого завалящего сыскаря. Хоть стажёра после Академии, но с хорошим чутьём. А то ведь аура тает! Скоро здесь вообще ничего не найдёшь!

Он замолчал, гневно пыхтя и дёргая желваками. О да, чтобы разозлить всегда спокойного и порой излишне учтивого управляющего, стоило случайно оборвать листок или неверно обрезать веточку. Но каким бы он ни был пылким и ревнивым по отношению к своему делу, это всегда было только на пользу. Без него я за тот год, что Эдгар отошёл от дел, не добилась бы и половины успеха.

— Я поеду в жандармерию сама, — ответила я, когда его запал прошёл. — Если вы уверены, что это чужая магия… А не просто фон от заболевших листьев…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я уверен, ваше сиятельство! — твёрдо повторил управляющий.

Я кивнула.

— Давайте проверим всю эту часть виноградника. Может, я сама что пойму…

На самом же деле я хотела попробовать приостановить болезнь заклинанием, которому меня учил Эдгар. Совсем избавиться от неё мне не удастся. Но моих сил точно хватит на то, чтобы сдерживать рост оидиума до тех пор, пока сюда и правда не прибудут жандармы из Магического отдела.

И тут я неуместно или, напротив, вполне уместно вспомнила о месье де Ламьере старшем — но он слишком важная фигура, чтобы мотаться по виноградникам и обнюхивать виноградные листья. Даже его пёс до того наверняка не опустится.

Да и встречаться с ним для меня — последнее дело. До сих пор от воспоминаний уши наливаются жаром, а в груди становится тесно. Но, Бездна побери, как мне сейчас пригодились бы его навыки!

И только вслед за этой мыслью меня догнало осознание, что именно при последнем совершенно неподобающе близком контакте с ним я чувствовала примерно тот же след магии, что сейчас исходил от листьев. И, в общем-то, в том нет ничего удивительного. Вредоносные заклинания требуют использования именно тёмной части ауры.

Но как это может быть связано с Ренельдом де Ламьером? Откуда в герцоге такая мощь изнаночной ауры, что даже я ощутила её удар так сильно, словно он хотел меня убить? Вряд ли, конечно… За смутные подозрения в использовании зелий не судят так строго, чтобы уничтожить прямо на месте. Однако…

— Ваше сиятельство! — донеслось издалека, прервав мои размышления о том, какие секреты хранит в себе месье очень-загадочный-дознаватель.

Мы с Переттом уже успели дойти вдоль виноградника до самого его края. И везде нас встречало то же удручающее зрелище заражённых чем-то похожим на оидиум листьев.

Я повернулась к мальчишке, что резво бежал к нам, шурша ногами по присыпанной камнем дорожке. Сын одного из работников — Юберт. Управляющий называл его своим помощником, а тому нравилось выполнять мелкие поручения на винодельне.

— Что случилось? — строго осадил его Перетт, схватив за плечо.

Иначе он, кажется, проскочил бы мимо, не успев затормозить.

— Там… — мальчишка отдышался. — Там приехал месье д’Амран.

— Какая бездная тварь его сюда пригнала? — выругалась я, не сдержавшись.

Напряжение двух последних дней зало о себе знать. Что уж тут поделаешь.

И Перетт, и его помощник уставились на меня с явным недоумением и даже переглянулись. Понятное дело, таких слов они от меня не слышали. Если я и бранилась, то всегда про себя. Но появление на винограднике Фабриса — это точно не к добру. Раньше, ещё при жизни Эдгара, он вообще мог не появляться здесь месяцами. А тут, ты посмотри, зачастил!