Дверь за собой майор Рыжков прикрыл тихо и аккуратно.

Виктор Черенков пару раз прошелся по кабинету. Любую информацию он лучше всего переваривал на ходу. Но такую… «…по асфальту идут человеческие ноги. А за ними волочатся…» Н-да…

Глава Администрации вернулся к рабочему столу. Включил коммутатор. Расторопная Ирина в этот раз отвечать не спешила. «Ублюдочный посол!» — подумал мэр. Причину задержки он определил верно.

Нависнув над чужой секретаршей, Кожин с интересом натуралиста наблюдал за девушкой. Папка, прикованная к левой руке федерала, полностью накрыла надрывающийся аппарат внутренней связи. Дотянуться до коммутатора, не тронув черного пластика переносного контейнера для бумаг, — невозможно. А тронуть, пусть даже случайно, — значит покуситься на секретную дипдокументацию. По крайней мере, так это может быть расценено. Если Кожин пожелает. Каждому ведь известно: рабочая папка федерального посла столь же неприкосновенна, как и его личные апартаменты.

А коммутатор долго и призывно верещал уже второй раз. Ирина покорно ждала. Федеральный посол улыбался. Сверху удобно было любоваться прелестями, якобы спрятанными в глубоком декольте. Кожин любовался. И продолжал начатый разговор. Не обращая на беспокойный коммутатор ровным счетом никакого внимания.

— …И у вас, Ирочка, несомненно, имеется доступ к полной базе данных о службе наружного наблюдения?

— Так точно, Павел Алексеевич. — Нежный голосок и по-военному четкий ответ были странным сочетанием. — Мой компьютер — часть рабочего терминала шефа. Но ведь вся информация оттуда передается в посольство.

— Полноте, не прикидывайтесь наивной девочкой. Вам это не к лицу. Не вся, отнюдь не вся информация. Виктор Викторович найдет возможность отсечь то, что считает нужным. Разумеется, из благих соображений. Ну, скажем, чтобы не засорять машину посольства ненужными файлами. Но проблема-то в том, что слово «мусор» каждый трактует по-своему. Получается парадокс: я знаю о наружке многое. Но понятия не имею о лучших операторах. Что-то мне подсказывает: этот «мусор» Виктор Викторович предпочитает хранить у себя.

Третий сигнал вызова. Девушка заметно нервничала. Любой бы занервничал в подобной ситуации.

— Что вам угодно?

Посол улыбался. Уже теплее…

— Мелочь, Ирина. Отвлеченные личные характеристики, пристрастия и психологические портреты лидирующих операторов. То, что закон не обязывает мэрию предоставлять в распоряжение посольства. И то, что даже я не смогу откопать в недрах рабочего терминала Главы администрации Ростовска. Быстро откопать… Вы поможете мне составить досье?

— Поймите правильно, без ведома Виктора Викторовича…

И снова посол улыбался. Похвальная преданность. Хоть и вынужденная.

— А если ситуация изменится? Кардинально?

Недоумевающий взгляд, поднятые брови. Играла она отменно. А соображала быстро.

— Конечно, я помогу. Если кардинально.

Конечно, поможешь, милочка. Если надеешься остаться в Периметре при новой власти.

Посол улыбался. Коммутатор трезвонил.

— Что-нибудь еще, Павел Алексеевич? Кроме наружки?

— О, нет-нет, мне ведь, собственно, не нужны чужие секреты. Я предпочитаю чужих секретарш. — Кожин понизил голос, подмигнул заговорщически. — Знаете, мечтаю установить пару «Летящих глаз» под вашей формой. И привлечь к наблюдению лучших следаков. Буду с удовольствием просматривать видеоотчеты. Впрочем, нет, забудьте о следаках. Ради вас я и сам переквалифицируюсь в оператора.

Девушка прыснула. И даже… Надо же, даже умеет краснеть, когда сочтет нужным! Похоже, они сработаются.

— Кажется, вас вызывают, Ирина? — Посол убрал наконец папку с коммутатора.

Секретарша успела сорвать трубку на пятой трели звонка.

* * *

Пять сигналов вызова — максимально допустимое время задержки для дежурной секретарши в ночное время. При наличии уважительной причины. Причина имелась — федеральный посол. Так что формально злиться на Ирину у мэра повода не было. И Виктор Черенков отдал приказ спокойным ровным голосом:

— Ирочка, списать экипаж. Да, обоих. Да, немедленно.

Списать на бюрократическом сленге Периметра — значит избавиться. Устранить. Физически. Майор опасался дисквалификации и отстранения от полетов. Наивный оптимист!

Жаль, конечно. И Рыжкова, и Илюшина. Ценные кадры, как-никак. Сколько средств вбухивается в подготовку пилотов! Хотя после случившегося кадры все равно можно считать потерянными. Пилоты сломлены, исковерканы. Внешне это незаметно, но внутри…

— Квартиры? Да, служебные квартиры экипажа освободить. Утром. Семьи? За Периметр. Нет, тоже списать.

Так надежнее…

И пацаненка — сына Рыжкова-младшего жаль. Но слишком дорогая нынче и слишком дефицитная жилплощадь в Периметре.

А от Рыжкова-младшего проку — ноль.

А от Рыжкова-старшего теперь жди только вреда.

Пилоты видели, что случилось с «восьмеркой». И видели — тьфу ты! — разгуливающие по улице ноги. Якобы видели. Но для возникновения нежелательных слухов этого достаточно.

Слухи, слухи, слухи… Вот что страшнее всего. Особенно в свете недавнего разговора с Кожиным о переходе на военное положение. Ведь именно слухи о разгроме 300-го блок-поста сгубили в свое все удаленные укреппункты. Слухи, распространившиеся среди милков.

Конечно, из страхов ночного города постоянно рождаются дурацкие легенды. Разные… О ночном Катафалке-Призраке со Старого кладбища, например. Поговаривают даже, будто на окраинах неоднократно видели следы Катафалка. Чего не может быть по определению. Привидения следов не оставляют, а если есть следы, значит, речь идет уже не о призраке. А о банальном страхе, у которого глаза шире, чем следовало бы.

Какая-нибудь БГМ-эшка, наверное, съехала с Трассы для усиления милковской операции и оставила отпечаток протекторов в трущобах спальных районов. Перепуганный же обыватель воображает себе невесть что.

А если не БГМ — так частники-грузоперевозчики, что в погоне за копеечкой рискуют машинами и собственными жизнями на непролазных улицах и разбитых колдобистых переулках. А не старые раздолбанные грузовики — так таксисты на своих самоделках-вездеходах наследили. Тоже ведь отчаянные ребята. Живут недолго, но хорошо. А не таксисты — так… Нет, Трасса — она, конечно, главная транспортная артерия Ростовска — благоустроенная и безопасная, но и за ее пределами время от времени взрыкивают моторы.

Были и другие слухи. Ну хотя бы об имитаторах, наряжающихся по ночам в оргский камуфляж и беспредельничающих порой от осознания полной безнаказанности, похлеще самих группировщиков. Или о бесследно пропадающих во время комендантского часа трупах на улицах. И не только трупов. Или о племенах подземных бомжей-людоедов. Да мало ли о чем! Но до сих пор вся эта чушь, не выдерживающая никакой критики, просачивалась с окраин. А значит здесь, в благополучном, ну относительно благополучном центре Ростовска, казалась тем, чем и была на самом деле — нелепой выдумкой спятивших паникеров. Но вот если тревожные слухи зародятся внутри Периметра. В муниципальных ВВС, в милвзводовской элите. Тогда — беда! Тогда — конец.