И хотя Кейт не просила задатка, она с благодарностью приняла деньги и сразу отправилась в банк и на почту, чтобы перевести всю сумму своей няне в Линн-Реджис. Она тогда ни на миг не задумалась, для чего лорду понадобилось выплачивать ей вперед двухмесячное жалованье. Кейт решила, что деньги ей даны для того, чтобы она прикупила то, что ей понадобилось бы на светских мероприятиях, где ей непременно придется бывать, дабы не ввести в конфуз своего хозяина. Но ей пока еще впору наряды, которые она носила в собственный первый сезон. Когда их проветрили, они оказались вполне пригодными, нужно только попросить миссис Дженнингс, мастерицу на все руки, над ними немного поколдовать, чтобы юбки не были слишком широкими, как того требовала последняя мода, а вырезы на платьях — чересчур низкими, что негоже для девушки, выступающей в роли компаньонки. Платья также следовало перекрасить, так как большинство из них были белыми. В свои двадцать три года Кейт считала, что уже слишком стара для белых нарядов.

Однако теперь ее посетила новая и довольно тревожная мысль по поводу того, ради чего ей выплатили задаток. Ей дали деньги, чтобы она не могла взять и уволиться. Если она вздумает это сделать, то останется должна лорду Уингейту солидную сумму денег — сумму, которую ей никогда не удастся вернуть. Маркиз, видимо, извлек урок из опыта с последними компаньонками Изабель и хотел получить гарантию, что эта по крайней мере не ускользнет от него так легко. Нужно бежать, было первой мыслью, которая пришла в голову Кейт, когда на нее взглянули изумрудные глаза лорда Уингейта. Она и в самом деле посмотрела на дверь, за которой скрылась Изабель.

Она уже было положила руку на ручку двери, когда рокочущий голос маркиза: «Мисс Мейхью?» — заставил ее опомниться.

«Господи, что это я?» Кейт Мейхью никогда ни от чего не убегала — ну, если не считать зыбких теней на улице, которые она по ошибке приняла за Дэниела Крэйвена. Но уж точно не от сластолюбивых маркизов, каким бы пронизывающим взглядом они ни обладали и насколько бы они ни заполняли собой ее кресла.

И тогда, вместо того чтобы бежать, она собралась с духом и широко распахнула дверь, чтобы все проходящие мимо могли видеть, что хозяин дома всего лишь наносит визит вежливости своей только что принятой на работу служащей.

— Я прекрасно понимаю, — начала Кейт спокойным голосом, обернувшись к нему (ей даже удалось встретить его взгляд и не покраснеть), — у вас есть возражения против этого молодого человека. Это совершенно естественно. Вы любите дочь и хотите для нее всего самого лучшего. Только я задаюсь вопросом, является ли запрет для леди Изабель встречаться с мистером Сондерсом лучшим способом контролировать ситуацию?

Лорд Уингейт из-за спинки кресла, в котором сидел, посмотрел на нее. Видимо, ему было очень неудобно сидеть таким образом, и Кейт, вдруг пожалев его, подошла ко второму креслу и облокотилась на его спинку.

— Прошу меня простить, — проговорил маркиз с легким вызовом, — но мне кажется, я и сам знаю, как мне обращаться со своей дочерью.

— Я почти уверена, что именно так думали родители Джульетты, запрещая ей видеться с Ромео.

Лорд Уингейт поднял бровь, но лицо его осталось непроницаемым.

— Мне уже давно во время беседы не бросали в лицо Шекспира.

— Тогда, если позволите, — сказала Кейт, — я напомню вам трагедию Абеляра и Элоизы. Я совершенно уверена, что дядя Элоизы, Фулберт, относился к Абеляру так же, как и вы к мистеру Сондерсу.

Маркиз усмехнулся:

— Знаете, а мне Фулберт очень симпатичен. Я бы ничуть не сожалел, если бы мистера Сондерса постигла та же судьба, что и Абеляра…

— А я считаю, — решительно перебила его Кейт, — трагедии Ромео и Джульетты, Абеляра и Элоизы произошли из-за того, что родители вмешались в их чувства…

Маркиз исподлобья взглянул на нее.

— Черт побери, мисс Мейхью, Изабель вовсе не собирается убивать себя, не говоря уже о том, чтобы бежать в какой-нибудь монастырь! Хотя, если честно, я бы предпочел, чтобы она ушла в монастырь, только бы не связывала свою жизнь с этим бездельником…

— Лорд Уингейт, и история, и литература учат нас, что запрет ребенку в чем-нибудь придает этому предмету в его глазах особый вкус, чего в противном случае не было бы. Может быть, именно то, что вы так не любите мистера Сондерса, и привлекает в нем леди Изабель.

— Так что же вы предлагаете, мисс Мейхью? — сердито спросил лорд Уингейт. — Позволить ей кинуться в объятия этого хлыща?

Кейт развела руками:

— А что плохого в том, что они несколько раз потанцуют? Чем больше времени она будет проводить с ним, тем скорее разглядит его недостатки.

— А вдруг не разглядит? — возразил лорд Уингейт. — А если их отношения станут еще теснее и меня вдруг поставят в известность, что я — дедушка?

Кейт залилась краской. Она была рада, что стоит рядом с камином, так что все перемены в лице можно было списать на жар, который оттуда исходил.

— Я сомневаюсь, что дело зайдет так далеко, милорд, — произнесла она. — Мне кажется, Изабель весьма неглупая девушка, к тому же с сильным характером. Она никогда не позволит себя скомпрометировать.

Лорд Уингейт засопел и поудобнее уселся в кресле.

— Вы ведь не очень хорошо знаете молодых девушек, да, мисс Мейхью?

— Вы имеете в виду, что мне не доводилось быть одной из них? — Кейт не удалось смягчить голос, который прозвучал чересчур сухо.

Лорд Уингейт вновь устремил на нее изумрудный взгляд.

— Мне думается, мисс Мейхью, что вы были совсем не такой девушкой, как Изабель.

Кейт посмотрела на него.

— Может, ваша дочь богаче и занимает более высокое положение в свете, но, уверяю вас, я была совершенно…

Она смущенно замолчала, увидев, что лорд Уингейт смеется. Ей еще не приходилось слышать, как он смеется, — с того вечера, когда она с ним познакомилась, он всегда пребывал в дурном настроении. Но теперь, когда смех выплескивался из него наружу, маркиз вдруг стал выглядеть намного моложе своих тридцати шести лет. Кейт неожиданно для себя почувствовала неловкость, заметив, что у лорда ослаблен галстук. Когда он, хохоча, откинул голову, воротник его рубашки открылся настолько, что стала видна шея, а внизу, у выреза, она заметила выглядывающие из-под рубашки черные волосы. Кейт почувствовала, что не в силах оторвать глаз от этих шелковистых завитков. «Что это со мной?» — лениво подумала она.

Когда лорд Уингейт прекратил смеяться и взглянул на нее, ей очень захотелось, чтобы он не заметил ее нездорового интереса к распахнувшемуся воротничку его рубашки и того, что теперь яркая краска заливала все ее лицо и шею.

— Я вовсе не имел в виду, что вы небогаты и незнатны, мисс Мейхью. — Он все еще улыбался. — Я имел в виду, что вы намного привлекательнее, чем когда-либо будет моя дочь, и скорее всего вы были такой уже в возрасте Изабель. Привлекательность компенсирует отсутствие денег. В отличие от Изабель ваши кавалеры вряд ли ухаживали за вами из-за денег.