Вокруг ни души. Никто не плелся к своему автомобилю или на остановку автобуса, собираясь отправиться на работу. Сообщество, лежащее на противоположном конце «американской мечты». Место, где человеческие амбиции не простираются дальше последней затяжки марихуаны или глотка пива. Место, где умирают мечты о стабильной семейной жизни, о ребенке, посещающем колледж, или о доме, где родители с любовью и уважением воспитывают своих детей. Этот квартал до самых костей был провинциальным гетто.

По ветровому стеклу постучала рука в черной перчатке. Спецназ готовился к штурму. Четверо мужчин стояли у входной двери, двое из них держали таран. Остальные спецназовцы рассредоточились вокруг дома, присев у подоконников и прижимаясь к стенам. Из-за бронежилетов их движения казались напряженными и неуклюжими.

Хилл открыл дверцу и вылез из машины. Как только спецназ окажется внутри, а подозреваемый будет взят под стражу, он сможет осмотреться. Психолог поднял одну ногу, потом другую, натягивая синие пластиковые бахилы. Потом нервно провел рукой по волосам. Он ждал. Человек, склонный делать свою работу спокойно и методично, не гоня волну. Его внутренняя сущность отражалась в мрачных карих глазах и размашистой походке, которая, казалось, призвана скрадывать рост метр девяносто три. Борода добавляла камуфляжа. Левон Хилл был страшно далек от привычного образа прилизанного агента ФБР.

Спецназовец у входной двери, взмахивая рукой, вел отсчет до пяти. Как только большой палец пошел вниз, мужчина отступил в сторону, освобождая место для тарана. Дверь распахнулась от первого удара. Спецназовцы бросились внутрь с оружием наготове, атаку возглавлял полицейский с помповым ружьем.

Хилл, оставаясь позади, напряженно прислушивался, но до него доносились только отрывистые команды спецназовцев.

«Дерьмо».

«Он ушел».

«Мы опоздали».

Хилл пошел к дому. Крики продолжались. Потом он расслышал чей-то вопль «Сюда!» и двинулся быстрее, надежда росла с каждым шагом. И умерла, едва он вошел в темный закуток прихожей. Пара спецназовцев, без шлемов, спрятав оружие и опустив плечи, стояла в комнате, которую следовало считать гостиной. В углу потрескивал статикой телевизор.

Комнату заполнял металлический запах крови. На противоположном конце осел в кресле Ларри Джонс, их цель. На нем не было ни брюк, ни трусов. Одежда лежала грудой за креслом. Даже идиот догадается: Ларри Джонс смотрел не «Доброе утро, Америка».

Голова была на месте, однако потеки крови на теле, кресле и на полу подсказывали: Джонс вряд ли в полном порядке. Кто-то отрезал ему член вместе с яичками, оставив в паху зияющую рану. Недостающих частей тела не наблюдалось.

Едва стало известно, что главный подозреваемый мертв – предположительно, стал жертвой настоящего убийцы, – у дома начали собираться новые полицейские машины.

Хилл осмотрел тело Ларри Джонса. Голова не отрезана, но убийца сделал весьма недвусмысленное заявление, хотя и не столь заметное, как в случае Синди Кэньон.

Глаза закрывала повязка.

Хилл не рискнул прикоснуться к ней, но, лавируя между пятнами засохшей крови на полу, подобрался ближе и наклонился к лицу Джонса. Щель между повязкой и глазницами подтвердила его догадку. Убийца выколол жертве глаза, прежде чем завязать повязку.

Какая-то бессмыслица. Зачем сначала выкалывать глаза, а потом закрывать пустые глазницы тряпкой?

Хилл вытащил из кармана «Блэкберри» и сделал заметку, потом несколько раз щелкнул сцену преступления. Ясно одно: убийце требовалась не просто смерть Ларри Джонса. Он хотел оставить послание. Омерзительное, безумное, но все равно послание.

Хилл вышел из дома и встал на тротуаре: синяя с золотом ветровка ФБР гарантировала ему отсутствие компании. Люди медленно выползали из домов: мутные взгляды, рваные халаты или шорты с футболками. Местная полиция стояла поодаль, охраняя периметр дома. Пара полицейских уже начала опрашивать соседей. Теперь двери закрывались. В таких районах на полицию смотрели с подозрением и недоверием, никто не хотел, чтобы его увидели беседующим с копом.

Есть, подумал Хилл, очевидное объяснение случившегося с Джонсом. Один из самых сильных мотивов – месть. Ларри Джонс угрожал Рейвен в клубе. Теперь он мертв. Не просто мертв, а изуродован. Отрезанные гениталии выхолостили его, сделав кастратом.

Однако по-прежнему остаются глаза. Зачем их выкалывать? Связано ли это со зрением как действием? Феминистическая теория говорила об объективизации женщин, о мужском взгляде, превращающем женщину из человека в объект желания. Может, дело в этом?

Глаза и гениталии толкали Хилла к одному предположению. Преступник – женщина.

Но как это согласуется с убийством Синди Кэньон? Есть ли какая-то связь между ней и Ларри Джонсом? Оба тела изуродованы после смерти, причем сильно. Но очень по-разному.

Если на время предположить, что связь есть, то ясно одно. Убийца в бешенстве. Возможно, оно хорошо скрыто, глубоко утоплено, но это сильное и подавляющее чувство. Преступник действовал в ярости. Возможно, он уже убивал. Возможно, нет. Но одно можно сказать наверняка.

Если этого человека не поймают, трупов будет больше.

Когда Лок вошел в кухню, Кевин горбился над миской хлопьев, все еще расстроенный последствиями вчерашнего незапланированного визита Венди. Мать Венди не оценила маневр дочери, особенно когда увидела у дома полицию. Лок стал посредником в соглашении между Рейвен и матерью Венди, согласно которому молодым людям следовало на пару недель отдохнуть друг от друга. Ни Венди, ни Кевин не были в восторге от такой перспективы, девушку практически затащили в машину ее матери. Локу и Таю пришлось вдвоем удерживать Кевина. В конце концов, юноша отступил и пошел спать в расстроенных чувствах. Даже Супермен не мог помочь в такой ситуации.

Лок прихватил немного воды из дозатора холодильника. Рейвен, в спортивном костюме и с заколотыми волосами, протирала столы.

– У вас есть минутка? – спросил ее Лок.

– Конечно.

Рейвен вышла из кухни следом за Локом, подальше от ушей Кевина.

– Мне звонили по поводу парня из Аризоны, который полез к вам в клубе.

– Они его поймали?

Свет утреннего солнца лился сквозь французские окна. Температура упала на пару градусов: Санта-Ана утихла, хотя бы на время. Именно такие дни, как сегодняшний, в середине семидесятых привлекли в Калифорнию толпы людей.

Лок глубоко вздохнул. Сообщать плохие новости – все равно что срывать пластырь: чем быстрее, тем лучше.

– Сегодня утром его нашли мертвым. Дома, в Темпе.

Плечи Рейвен поникли.

– А вчерашний парень?

– Полиция считает, что парень из Аризоны мертв уже несколько дней, может, даже с того вечера, когда вы выступали в клубе. Возможно, вчерашний – это тот, который бросился на вас на парковке. Вы ведь говорили, они выглядели по-разному?