Малоун слушал, как Дэниелс объяснял, что во время Войны за независимость Содружество работало на благо обеих сторон конфликта.

– Я видел засекреченные документы того времени, – говорил Дэниелс. – Линкольн ненавидел Содружество. Собирался привлечь их всех к суду. К тому времени благодаря Парижской декларации восемьсот пятьдесят шестого года каперство стало противозаконным. Но есть проблема. Этот договор подписали только пятьдесят два государства. Испания и Соединенные Штаты отказались.

– Значит, Содружество продолжало действовать? – спросила Кассиопея. – Использовало эту оплошность для собственной выгоды?

Дэниелс кивнул.

– Конституция принимает во внимание каперские свидетельства. Поскольку Соединенные Штаты не отказались от каперства подписанием этого договора, здесь оно было, в сущности, легальным. И хотя мы не подписали его, во время испано-американской войны обе стороны согласились соблюдать принципы этого договора. Однако Содружество не признало этого соглашения и нападало на испанские суда. Это так сердило Уильяма Мак-Кинли[4], что в восемьсот девяносто девятом году он вынудил конгресс принять закон, запрещающий захватывать суда и делить захваченную добычу.

– Что ничего не значило для Содружества, – сказал Малоун. – Каперские свидетельства давали им иммунитет от этого закона.

Дэниелс ткнул в его сторону пальцем.

– Теперь ты начинаешь понимать эту проблему.

– Кто-то из президентов, – заговорил Дэвис, – использовал Содружество в своих интересах, кто-то боролся с ним, большинство не обращало на него внимания. Однако все скрывали от общества, что Джордж Вашингтон и правительство Соединенных Штатов санкционировали его деятельность. И что от его деятельности пополнялась казна. Большинство позволяло ему вести себя как угодно.

– Что возвращает нас обратно к Джексону, – сказал Дэниелс. – Он единственный, кто не считался с каперским свидетельством.

Дэвис полез рукой под стол и нащупал кожаную сумку. Вынул из нее лист бумаги и придвинул Малоуну.

– Это письмо, – сообщил президент, – Джексон написал Абнеру Хейлу, который в восемьсот тридцать пятом году был одним из четверых членов Содружества. Копию его хранили в тайнике для президентских документов, который оставался опечатанным в Национальном архиве. Документов, доступ к которым могло получить всего несколько человек. Эдвин нашел его.

– Я не знал, что существует такое хранилище, – сказал Малоун.

– Не знали и мы, пока не начали искать, – заговорил президент. – Я не первый прочел это письмо. В архиве есть регистрационный журнал. Это письмо читали многие президенты. Но долгое время не видел никто. Последним был Кеннеди. Он отправил своего брата Бобби взглянуть на него. – Президент указал на страницу. – Как видите, Абнер Хейл подослал убийцу к Джексону. По крайней мере, Джексон так считал.

Малоун прочел страницу, передал Кассиопее и спросил:

– Абнер – родственник Квентина Хейла?

– Прапрадед, – ответил Дэниелс. – Вот такое у них фамильное древо.

Малоун улыбнулся.

– Эндрю Джексон, – продолжал президент, – так разозлился на Содружество, что вырвал два листа из журналов Сената и Палаты представителей, где каперские свидетельства для этих четырех семейств были санкционированы конгрессом. Я видел оба журнала. В каждом рваные корешки.

– И поэтому вы не можете аннулировать эти свидетельства? – спросила Кассиопея.

Малоун знал ответ.

– Раз в журналах конгресса нет записи об одобрении этих свидетельств, значит, нет юридического права утверждать, что с ними нужно считаться. Президент не имеет права подписывать каперские свидетельства, если их не одобрит конгресс, и нигде нет записи о том, что конгресс одобрил свидетельства членов Содружества.

– Президенты не могут сделать это самостоятельно? – спросила Кассиопея.

Дэниелс покачал головой.

– По конституции нет.

– А если, – заговорил Малоун, – аннулировать каперские свидетельства, это прежде всего будет означать, что они были юридически действительны. И никакое аннулирование не возымеет действия на акты прошлого. Они будут сохранять иммунитет к аннулированию, и как раз этого хочет Содружество.

Дэниелс кивнул.

– В этом и заключается проблема. Классическое «куда ни кинь, всюду клин». Было бы лучше, если б Джексон уничтожил эти два листа. Но обезумевший сукин сын спрятал их. Сам он заявил, что хотел помучить членов Содружества. Дать им подумать кое о чем, кроме убийства президента. Но единственное, чего добился – передал проблему нам.

– Будь у вас эти два листа, – спросила Кассиопея, – что бы вы сделали?

– Это часть того, с чем я поручил разобраться Стефани. С этими возможностями. Я не хочу передавать эту проблему своим преемникам.

– И что произошло? – спросил Малоун.

Дэниелс вздохнул.

– Дело осложнилось. После того как Хейл встретился с Эдвином, у нас проснулось любопытство, и мы начали задавать вопросы. И выяснили, что глава НРА, Андреа Карбонель, связана с Содружеством.

Малоун знал о Карбонель по работе в Магеллановой квартире. Кубино-американка. Суровая. Недоверчивая. С крутым характером. Он понимал, что имел в виду президент.

– Слишком тесно?

– Мы не знаем, – ответил Дэвис. – Это было неожиданное открытие. Оно обеспокоило нас. Нам нужно узнать больше.

– И Стефани вызвалась разобраться с этим, – сказал президент. – На свой страх и риск.

– Почему она? – спросил Малоун.

– Потому что захотела сама. Потому что я ей доверяю. Из-за Содружества НРА не в ладах с остальным разведсообществом. Они хотят упечь пиратов в тюрьму, Карбонель нет. Привлечение другого агентства усугубило бы этот конфликт. Мы со Стефани говорили об этом на прошлой неделе. Она согласилась, что будет лучше всего взяться за дело самой. И отправилась на встречу с бывшими агентами НРА, которые могли пролить свет на Карбонель и Содружество. Должна была позвонить Эдвину четыре дня назад. Но не позвонила, и мы, к сожалению, не знаем почему. Можно только предполагать, что ее похитили.

Или хуже того, подумал Малоун.

– Нажмите на Карбонель. Займитесь Содружеством.

Дэвис покачал головой.

– Мы не знаем, у них ли она. Против Карбонель нет никаких улик. Она просто будет отрицать все и затаится. Все четверо членов Содружества – респектабельные бизнесмены без судимостей. Если обвинить их в пиратстве, они поднимут шум, и начнется черт знает что.

– Кого это волнует? – спросил Малоун.

– Нас, – ответил Дэниелс. – Мы должны волноваться.

Малоун услышал в голосе президента безысходность.