Я, как оказалось, сидела на коленях и лицом опиралась на Юнтона, он сидел прямо передо мной и поддерживал меня за руки, в местах, где они не пострадали. И что-то говорил, но я не понимала что. Все слова, что он говорил, будто сливались в одну непонятную массу, я словно снова разучилась понимать местный язык. Я, зачем-то, пыталась вырваться из его рук и встать, он держал меня крепко и говорил что-то. Наверное, уговаривал успокоиться, но я его не понимала. А потом я отключилась. Мастер Стелла, как мне сказали потом, меня усыпила.

* * *

Первое, что я ощутила, придя в себя, это боль. Она охватывала почти все мое тело, но концентрировалась на спине, там было больнее всего, а уже оттуда она растекалась по всему остальному телу. Я и очнулась именно из-за боли. Мне перестали делать обезболивание, его нельзя давать постоянно. Это, конечно, не вызовет привыкание, как таблетки, все-таки это магия. Но чары обезболивания, применяемые слишком часто, могут вызвать нарушение чувствительности, вплоть до ее полного отсутствия. А это значит, что в месте, где чувствительности нет, нельзя почувствовать ничего, даже дуновения ветра, не говоря уж о прикосновениях. Так что мне нужно было потерпеть необходимый перерыв, дожить с этой болью до вечера, и только тогда на меня наложат новую порцию обезболивающих чар.

Воспринимать в первые минуты бодрствования я ничего не могла, только пыталась привыкнуть к боли и вспомнить, что случилось. Лишь спустя несколько минут я смогла более или менее связно мыслить и вспомнила волну огненно-красного цвета и толчок. Все. Попытавшись пошевелиться, я поняла, что лежу на животе, а сверху на меня накинута какая-то легкая ткань, простынь, скорее всего.

— Ты очнулась? — Раздался рядом голос Алусии — Я сейчас позову мастера Стеллу.

И она убежала, мне было слышны ее шаги. Но отсутствовала она не долго, вернули они вдвоем. Что делала мастер Стелла мне не ведомо, я чувствовала только равномерную боль по всей спине.

— Ну что я могу сказать. — Целительница села рядом с кроватью так, чтобы я, повернув голову, могла ее видеть. — Ткани заживают хорошо. Через неделю сможешь забыть о ранении. А теперь скажи мне, что ты помнишь последнее?

Я напряглась, пытаясь отсортировать воспоминания по хронологии.

— Я помню боль и Юнтона. Он что-то говорил мне, но я не могла понять, что именно.

— Это от шока, так бывает, если язык выучен не лично, а через ментальную магию. Это все, что ты помнишь?

— Еще помню вас, но не помню, как вы там оказались. Дело не в том, что я не помню, а в том, что я не понимаю, что именно произошло. Я помню огненно-красную волну и толчок в спину, затем боль и Юнтона вместе с вами. Все.

Целительница кивнула сама себе и промолчала. А мне, что, не расскажут, что вообще случилось?

— Вы расскажете мне, что произошло?

Мастер Стелла чуть поджала губы недовольно. Она быстро спохватилась, но я все равно заметила. Ей не нравилось, что я задаю вопросы.

— Это не входит в мои обязанности, но я расскажу вам вкратце о случившемся. На дороге, которую вы переходили, произошел взрыв, под который вы попали. По счастливому стечению обстоятельств, вы успели отпрыгнуть в сторону, но все равно пострадали, хоть и только со спины. Если бы вы были в его эпицентре, ваши раны были бы смертельны.

Мне совершенно не понравилось, как она все описала. Как будто это несчастный случай. Но это была магия разрушения, кто-то же ее наложил на этот кусок дороги.

— А почему случился взрыв? Именно тогда, когда я там шла?

— Это сильные чары разрушения, в спящем состоянии они скрыты. Почему они активировались, когда вы попали на дорогу, я не знаю. Может, это случайность, а может и злой умысел, не мне это решать.

— А как вы попали на ту улицу? Я просто не помню, как вы появились, у меня провал в памяти?

Вот так, пусть думает, что я волнуюсь о памяти. Что ты там делала? В то время, когда я проводила примерку платья, мастер Стелла должна была быть в клинике.

— У меня было дело на соседней улице, я чудом оказалась рядом с вами. Ничего удивительного, что вы не помните, как я подошла, вы были ранены. А теперь, я пойду. У меня еще есть дела с другими пациентами, с вами останется Алусия.

Может, я слишком подозрительна, и она действительно оказалась там случайно?

— Как ты себя чувствуешь? Боль сильно беспокоит? — Все-таки Алусия настоящий целитель, первые ее вопросы о моем состоянии и самочувствии.

Она подробно расспросила меня о каждом моем ощущении, вплоть до затекшей от неудобной позы шеи, рассказала об обезболивающем, что мне наложат только к вечеру и только после этого, наконец, высказалась.

— Ты себе не представляешь, какой был переполох, когда тебя принесли. Вернее, переполох пришел вместе с тобой, мастер Юнтон начал его еще на дороге.

Я даже переспросила, настолько не правдоподобно это прозвучало.

— Юнтон начал переполох?

— Да. Я тоже удивилась. Он вроде не настолько эмоционален, но тут рычал на всех и смотрел так тяжело, как он умеет. И ладно бы только это, но он с трудом допустил мастера Стеллу к тебе, настаивал на ментальном досмотре. Мастер отказалась, так он согласился пустить ее к тебе только в моем присутствии. Я, правда, не поняла, почему мастера Стеллу нужно было досматривать, а меня нет. — Алусия замолчала, задумавшись.

— Потому, что на тебе нет никакой ментальной защиты. — Объяснила я ей. Я уже столько знаю о том, когда и при каких обстоятельствах Юнтон может залезть кому-нибудь в мозги, что, наверное, пора экзамен сдавать. — А природная защита в моменты стресса сильно истончаются, и опытный маг менталист может с легкостью провести ментальный досмотр быстро и незаметно.

— То есть, он прочитал мои мысли?

— Нет, просто просмотрел на предмет причастности к происшествию.

— Тебе надо поменьше с ним общаться. Ты даже изъясняешься, точно, как он.

— Я называю вещи своими именами, вот и все.

— Ну, ладно, не злись. Как вы вообще познакомились? Это просто так странно, он у нас считается нелюдимым.

— Он такой и есть. История нашего знакомства длинная и непонятная. Прости, Алусия, но я не расположена сейчас к подобным разговорам, может, когда обезболивающее наложат?

Подруга тут же спохватилась и вспомнила, что, вообще-то, мне сейчас очень больно и нужно отдыхать, а она тут меня разговорами мучает. Конечно, я немного сжульничала. Мне было больно, но я уже немного к ней привыкла, да и не такая она уж сильная, чтобы нельзя было поговорить. Но я не уверена, что ей можно рассказать историю моего появления в этом мире. Спрашивать я ни у кого не буду, но подумать об этом мне надо, хоть немного. Мне не запрещали рассказывать. Конечно, советовали не кричать об этом направо и налево, но и в секрете держать не обязали. Я понимаю, что я могу сама решать, говорить или нет.