все так просто. Во время Гражданской войны Белое движение не поддержал никто из крупных русских предпринимателей, сумевших вывезти капиталы за границу. Первая мировая наглядно показала, что аграрная реформа Столыпина была ошибкой. Столыпин исходил из либерального мифа, что самые лучшие граждане получаются из собственников. Возможно, это верно, пока государство развивается спокойно. Да, собственникам не нужны никакие великие потрясения. Но когда начинаются проблемы вроде большой войны, то выясняется — данным господам интересна прежде всего прибыль. А на остальное им плевать. С началом Первой мировой оказалось, что на имевшихся «крепких хозяев» никакие патриотические призывы не действуют. Свой карман им был дороже.

Виктор Снитковский

Столыпин без маски

В первой половине века вышло немало книг о П. А. Столыпине. Русская эмигрантская печать в США в пятидесятых годах откликнулась двумя примитивами на столыпинские деяния: воспоминаниями дочери Столыпина — Марии Бок «Воспоминания о моем отце П. А. Столыпине» и наукообразными воспоминаниями помощника Столыпина — А. В. Зеньковского «Правда о Столыпине». А. Я. Аврех — один из ведущих специалистов в России «по Столыпину», автор ряда монографий («Столыпин и судьба реформ в России», М., 1991, «Столыпин и III Дума», М., 1968 и др.) в 1994 году отнес творения Бок и Зеньковского «…к разряду историй, рассказанных бароном Мюнхгаузеном». Однако книга Зеньковского имела успех у Солженицына и его «Август Четырнадцатого», изданный на Западе, подтолкнул часть русской интеллигенции к мифологизации столыпинских реформ и их руководителя. Первой в советское время прославила Столыпина «Память» — черносотенное детище КПСС. Сегодня в России и демократы, и монархисты, и шовинисты вспоминают с «чувством глубокой благодарности» деяния Столыпина. Еще на первом Съезде Народных депутатов СССР простолыпинскую кампанию начал первый секретарь иркутского обкома КПСС В. Поляков, а затем шовинист и писатель, член президентского (горбачевского) совета В. Распутин. Русская общественность в угаре «перестройки» не обратила внимания на ответ депутата-украинца Ю. Щербака, увидевшего в речи Распутина «слегка подгримированные слова Петра Аркадьевича Столыпина — обер-вешателя, черносотенца и погромщика».

Отец Столыпина заведовал придворной частью в Москве, постоянно был рядом с любимым дядей Николая — Великим князем Сергеем Александровичем и его женой — родной сестрой Александры Федоровны. Его друзья юности — Н. Д. Оболенский, начальник кабинета его величества, А. Ф. Гейден — начальник канцелярии императорской главной квартиры. Брат матери П. А. Столыпина М. Б. Нейгарт — товарищ и собутыльник Николая в молодости. Это их стараниями крупный помещик (владелец 8 тысяч десятин земли) и саратовский губернатор Столыпин вознесся на самый верх. (Солженицын, мифологизируя своего кумира, называет Столыпина мелкопоместным человеком, чуждым придворным сферам, «без протекции и помощи» ставшим «вторым человеком в империи»).

Первым делом в Саратове Столыпин обустроил для себя к омфортабельную резиденцию

Столыпин, возглавивший Министерство внутренних дел в начале 1906 года и через полгода ставший премьер-министром, раскрутил маховик репрессий на невиданную до того «высоту». За 80 лет, предшествовавших 1905 году, казнили в среднем по 9 человек в год. В годы столыпинского «премьерства» по решению военно-полевых судов в 1906–07 гг. казнили 1102 человека. Военно-окружные суды с 1906 по 1909 год приговорили к повешению 2964 человека, и эти приговоры были исполнены. Карательными экспедициями на железных дорогах было расстреляно несколько сот человек. На каторгу и в тюрьмы отправили 23 тысячи человек, и 39 тысяч выслали в ссылку административными решениями, то есть без суда. Судей, выносивших мягкие приговоры увольняли. Позже большевики превзошли эти «показатели» во много раз. Но до большевиков это казалось чудовищной кровавой драмой. С. Ю. Витте, премьер-министр до 1906 года, писал: «Никто столько не казнил, и самым безобразным образом, как он, Столыпин, никто так не произвольничал, как он… Столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство. Часто совсем бессмысленное, убийство по недоразумению… Начали казнить направо и налево, прямо по усмотрению администрации казнят через пять-шесть лет после совершения преступления, казнят и за политическое убийство, и за ограбление винной лавки на пять рублей, мужчин и женщин, взрослых и несовершеннолетних». Куда более глубоко протестовал против столыпинской политики убийств Лев Толстой. В своей статье «Не могу молчать» писатель объяснял, что «все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар на сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа, потому что все эти преступления, превышающие в сотни раз все то, что делалось и делается ворами, разбойниками и всеми революционерами вместе, совершается под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь». Великий писатель оказался прав — столыпинская политика способствовала развращению в первую очередь простого народа и подготовила его к массовым убийствам гражданской войны. Большевики довели столыпинский произвол до «невиданных высот». Преемственность в русской истории — фактор, который в России после 1917 года упорно не хотят замечать.

Нынешние «патриоты» и демократы, стремящиеся перевести сельское хозяйство страны с колхозного пути на капиталистической, замалчивают столыпинские репрессии. Даже Егор Гайдар видит в Столыпине только продолжателя реформ Витте и считает, что «в своей аграрной политике Столыпин показывает нам редкий в русской истории пример крупного, государственно мыслящего деятеля, старавшегося ужать роль государства в экономике». Гайдару его прямолинейность в проведении реформ обошлась отставкой. Столыпину его прямолинейность и убийственная жестокость — смертью.

Вернемся к началу века. Первый проект аграрной реформа был представлен министром кабинета Витте — Н. Н. Кутлером. Это был проект о «принудительном отчуждении» части помещичьих земель для передачи их крестьянам по «справедливой оценке». В результате противодействия помещиков правительство Витте отказалось от этого проекта. После пика революции 1905 года верхам стало ясно, что наряду с физическим подавлением революции снизу революцию нужно делать «сверху». Для реализации этой идеи был привлечен новый человек — саратовский губернатор и крупный помещик П. А. Столыпин. В нем хотели увидеть русского Бисмарка. Центральным звеном столыпинского аграрного курса стал указ от 9 ноября 1906 года, направленный на разрушение общины и создание в деревне крестьян-собственников.

В течение последних лет в среде российских антисемитов популярна идея о том, что если бы еврей Дмитрий (Мордко) Богров не убил бы Столыпина, то Столыпин завершил бы свою аграрную реформу, и не было бы революции. Они же, включая Солженицына, упрекают либералов первых российских Дум и интеллигенцию в том, что они не поняли Столыпина и создали в стране атмосферу революционного террора, приведшую к смерти «реформатора». Я