В первых числах августа, когда Ведерников, озлобленный поведением молодой женщины, добивался от нее объяснения, она, испугавшись его гнева, заперла свою комнату и дверь, которая вела в помещение кучера.

— Зачем же вы-то были заперты? — спрашивает председательствующий.

— Не могу знать, — коротко отвечает Полоз, плутовато поглядывая по сторонам.

Из дальнейших показаний свидетеля выяснилось, что Ведерников в последнее время был в высшей степени возбужден, бегал по комнатам Краевской с револьвером и угрожал смертью. Спал он одетый, не расставаясь с револьвером. Падчерица Краевской тайно забрала у него оружие и передала мачехе, а та отдала револьвер Алексею Полозу. Дарила она кучеру также дорогие батистовые платки и разные вещи из белья покойного мужа.

6 августа Ведерников возвратился на дачу в полночь. В доме царило полнейшее безмолвие. Он позвонил в дверь, но никто не ответил. Он позвонил еще и еще раз. Послышались чьи-то шаги. Молодой человек через стеклянную дверь попытался рассмотреть, что происходит, и увидел испуганно выбежавшую из кухни полуодетую Краевскую. Из этой кухни ход шел наверх, к кучеру. Ведерников почувствовал себя опозоренным, ревность вспыхнула в нем с новой силой.

Свидетельница Александрова сообщила суду, что подсудимый в разговоре с ней как-то проговорился, указав причину, почему Краевская предпочла ему своего грубого, невежественного кучера.

— Что ж это за причина? — спрашивает председательствующий.

— Ах, я не могу, мне неприлично сказать это, — смущается она.

Из показания доктора Зильберга, состоявшего врачом дома предварительного заключения, выяснилось, что у арестованного Ведерникова была форменная истерия. Его мучили сильные головные боли и нервные припадки. Он часто плакал от безотчетной тоски и повторял, что ложно оговорил любимую им женщину, так как испытывал мучительное чувство ревности.

После опроса еще нескольких свидетелей суд приступил к чтению письменного показания умершей старушки Л. А. Брюнэ.

Она откровенно сознается, что на предварительном следствии неверно назвала Краевскую своей незаконнорожденной дочерью. В действительности она не знает, кто были родители Краевской. Когда Брюнэ проживала в качестве кухарки в Париже, какие-то незнакомые люди принесли к ней на воспитание маленькую девочку, дав ей 35 000 франков. Через некоторое время Брюнэ получила от неизвестного еще 5000 франков, но более уже не имела ни малейшего известия о таинственных лицах, принявших участие в судьбе ребенка. Когда девочка подросла, Брюнэ отдала ее в пансион при одном из женских католических монастырей. Достигнув зрелого возраста, воспитанница приехала из Франции в Одессу, служила здесь гувернанткой и наконец вышла замуж за провизора Краевского. Ввиду своего таинственного происхождения Мария Краевская называла себя иногда виконтессой и сильно сердилась, когда находились те, кто не верил ей.

В качестве певицы «Помпея» она выступала раз десять, не более, и потерпела неудачу.

Судебное следствие подходит к концу. С речью выступает прокурор.

Напомнив присяжным заседателям, что всякое сомнение должно толковаться в пользу обвиняемого, он замечает, что к этому принципу надо относиться осмотрительно.

— Мы явились сюда не защищать, не обвинять и не оправдывать, а судить, — говорит он. — В данном деле необходимо тщательно разобраться. Хотя и имеется признание одного обвиняемого, но оно в делах уголовных играет незначительную роль.

Переходя к сущности процесса, товарищ прокурора обрисовывает слабохарактерную личность подсудимого, попавшего в цепкие руки хитрой, настойчивой женщины с твердой волей. Обуревающая его страсть приводит к тому, что он вскоре становится послушным орудием в ее руках. Женщина эта влечет его за собой по наклонной плоскости, доведя наконец до позорной скамьи подсудимых. Только дикая, слепая ревность, желание насладиться местью заставили его раскрыть преступление. Обвинитель уверен, что это преступление действительно было. В противном случае трудно вообразить, чтобы Ведерников из-за одной лишь мести мог ложно оговорить женщину, посадить ее на семь месяцев в тюрьму, лишив бедную, осиротевшую девочку матери.

В общем, товарищ прокурора поддерживал обвинение против обоих подсудимых.

Выступивший со стороны страхового общества присяжный поверенный Мандель также находил поджог дачи Краевского несомненным фактом.

Среди публики возникает вдруг сильное волнение. Многие встают со своих мест, в задних рядах происходит невообразимая давка. Так присутствующие реагируют на то, что свою речь начинает присяжный поверенный С. П. Марголин, защищающий Ведерникова.

«Приглядитесь к семье Краевских в период их первого знакомства с Ведерниковым, и вы увидите семью особого типа, — начал он. — Во главе ее стоял человек весьма обязательный и уступчивый. Его жена, Мария Краевская, шесть лет тому назад казалась очаровательной светской дамой. По слухам, она вела свой род от таинственного виконта, проживающего на юге Франции. Теперь следствием обнаружено, как эта женщина завоевала свое общественное положение. В доме Краевских было весело и уютно. Приходившие туда молодые люди играли там в карты, пили вино, ухаживали за хозяйкой.

МАРГОЛИН СЕРГЕЙ ПАВЛОВИЧ

Родился в 1853 г. По окончании Санкт-Петербургского университета прослушал полный курс Военно-юридической академии. С 1879 по 1881 г. состоял кандидатом на военно-судебные должности и участвовал в качестве защитника в некоторых известных процессах того времени. После громкого дела о Макшееве (интендантские злоупотребления) в 1882 г. перешел в общую адвокатуру и дебютировал защитником в сенсационном деле Мироновича, обвинявшегося в убийстве Сарры Беккер. Своими блестящими речами вскоре завоевал широкую популярность. Принимал участие в громких процессах в Петербурге и провинции. Среди них: процесс гельсингфорских инженеров, длившийся два месяца, дело «Черной банды», судебное разбирательство по делу Юлиана Геккера (убийство) и многие другие. Должен был выступать по известному делу бывшего священника Гапона, но неожиданно скоропостижно скончался, находясь за границей.

(Данные приведены на 1910 г.)

И вот в это время приезжает в Петербург Ведерников — молодой провинциал, мешковатый и неловкий, с аляповатыми галстуками, не испорченный светом юноша. Как теперь установлено, молодой человек не обладал ни силой воли, ни твердым характером. Он сентиментальный и чувственный. 21 год… Весна жизни, предчувствие волшебного счастья, утро чудного дня. На одном из балов он был замечен Краевскою, и с этой минуты в его жизнь ворвалась восторженная любовь. Это юношеское чувство одним дает счастье, наслаждение и покой, другим — несчастье и муки. Что случилось здесь, мы знаем. Через дымку свидетельских показаний нам рисуются их интимные отношения, подернутые чем-то нездоровым. Мы видим в этих отношениях непрерывное чувственное возбуждение, взрывы страстей, едкое и жгучее сладострастие».

Установив, что в центре настоящего дела мутный поток страстей,