– Чего, ваше преосвященство?! – с вызовом ответил Клаас, он прекрасно умел разговаривать со своими работодателями, – чтобы я нашел иголку в стоге сена? Тем более, если я не ошибаюсь, часть информации была от меня скрыта.

– Которая же? – На этот раз нотки угрозы в голосе кардинала были явными.

– Вам нужен Гийом или нечто другое?

Кардинал бросил на Клааса изучающий и несколько удивленный взгляд, словно видел его впервые. Он явно недооценил этого человека Эккерта. Но откуда у него могла взяться информация? Жак Фурнье? Что могло быть известно епископу? Трэве прекрасно знал, что Авиньонский дворец папы был напичкан шпионами. Но он и понтифик всегда были исключительно осторожны. В этом он был уверен. Откуда могла просочиться информация? Он задумался. Была и другая возможность, которую сбрасывать со счетов не следовало, и это ему явно не понравилось: Фурнье сам искал хранимое Белибастом. И епископ был способен на все. Это Трэве давно почувствовал, найдя в лице честолюбивого Фурнье одного из самых опасных противников. Если Фурнье удастся то, что не удалось ему, Бартоломео, то дни его сочтены.

Никто не знал, кроме, конечно, самого Трэве, сколько понадобилось интриг, заговоров, лицемерия и лжи, чтобы стать доверенным лицом папы. Сколько амбициозных и талантливых мечтали об этой должности, но все промахнулись. Все, кроме него, попали в многочисленные ловушки, не избежали подводных течений, канули, не оставив следа. Но он выиграл, и сейчас кардинал в очередной раз должен был принять правильное решение. Он слишком долго терпел Жака Фурнье, и по окончании этого дела епископ исчезнет. Оставалось найти способ, но это было второстепенным вопросом.

Однако если Фурнье и был осведомлен, то вряд ли он бы стал посвящать в тайну такую мелкую сошку, как Клаас. Заподозрить епископа в подобной глупости было полной бессмыслицей. Значит, Клаас узнал некоторые подробности от третьего лица. Это дальновидному кардиналу понравилось еще меньше.

– Что ты имеешь в виду, говоря о другом?

– Я нахожу, что Белибаста ищут слишком многие. Не много ли чести для простого еретика?

– Кого ты имеешь в виду?

– Сегодня я узнал нескольких людей, с которыми мне приходилось встречаться по роду моей службы…

Кардинал понял с полуслова:

– Кого ты встретил?

– Ну, например, я узнал пару интересных личностей: Доменико Монти и Фому Стобея, – произнес Клаас, решив не упоминать про Анри де Флоренсака. Трубадур мог ему еще пригодиться.

– Монти, человек нашего милейшего Марка Висконти. – Кардиналу это имя говорило о многом, а за Висконти зачастую скрывался извечный враг папы император Людвиг Баварский. – Итак, Монти здесь. Ну, а второй, это кто?

– Доверенное лицо византийского патриарха.

– Понятно, – произнес кардинал таким тоном, то Клаасу стало ясно, что сегодня вечером и Доменико, и Фоме вряд ли удастся выбраться из города живыми.

– Но вы не ответили на мой вопрос, ваше преосвященство, – продолжал настаивать Эльке.

– Хорошо, я отвечу. У нас есть причины полагать, что в руках Белибаста находится одна святыня, которая должна принадлежать церкви. Поэтому нам необходимо его заполучить живым. Тебя не устраивает вознаграждение? – с оттенком угрозы в голосе поинтересовался Трэве.

– Нет, ваше преосвященство, меня все устраивает, – решил больше не провоцировать заказчика Клаас.

– Тогда обсудим детали, и расскажешь мне, что тебе удалось узнать от Фурнье.

Эльке подробно изложил все, что ему удалось узнать. Кардинал выслушал внимательно.

– Отлично, Фурнье все подготовил как надо. Тогда теперь наш черед вступать в игру. Для начала ты должен войти в доверие Белибаста. И не забывай пошире раскрывать глаза и внимательно слушать. Ничто, происходящее в еретическом подполье, не должно от тебя ускользнуть.

Примерно то же самое говорил ему и епископ. «Надеетесь, что я вам все преподнесу на серебряном блюдечке?» – подумал про себя Клаас, но выражения лица не изменил. И Трэве, и Фурнье были исключительно опасны. Эльке был уже наслышан о многом: как быстро попадали в немилость, а то и попросту исчезали с лица земли их политические, и не только, противники, да что отдельные люди – целые монастыри и города вынуждены были платить за неповиновение или за минутный каприз. Но теперь ситуация изменилась. «Нашла коса на камень! – злорадно подумал Клаас. – Вот голубчики друг друга и прикончат!» Хотя тут же одернул себя – радоваться было рано. Все-таки между молотом и наковальней был именно он!

– Но как я смогу завоевать их доверие? – спросил он Трэве.

– Не беспокойся, об этом я уже подумал. Ты пришел искать Белибаста по поручению Паоло Столы. Это один из ломбардских совершенных. Стола на данный момент находится в нашей темнице, но здесь никто об аресте Паоло не знает. Мы это держим в секрете. Да и для катаров стало почти невозможно поддерживать связь друг с другом. Так что вкрасться к еретикам в доверие тебе не доставит никакого труда…

* * *

Поездка к дому Переверзева заняла полчаса. Правда, не доезжая до дома, пришлось выбраться из машины и остаток пути проделать пешком. Федотов с Рябечковым начали было даже возмущаться. Но Шумилин быстро успокоил своих подчиненных. В конце концов, если им не нравится работать под его началом, могут перейти на другое место. Только никакой гарантии, что работа в другом отделе окажется поездкой на курорт. Впрочем, и Федотов, и Рябечков это знали, поэтому ворчали скорее для проформы.

Обыск на этот раз проводили основательно. Вывернули платяной шкаф, буфет, обшарили подпол, сарай, даже в печку забрались. Ничего особенного не нашли, если не считать странных белых и черных балахонов. Жил Переверзев бобылем, никаких дорогих вещей, только огромный телевизор «Сони» и новенький компьютер несколько удивляли. Были ведь подобного качества и гораздо дешевле. Ничего не зарабатывавший Переверзев никак не походил на человека, не считавшего деньги.

«Ничего не зарабатывавший!» – промелькнуло в голове следователя. А на что он жил? Идиот, не мог задать раньше этот самый простой вопрос! То, что Переверзев называл себя краеведом, он знал. Участвовал в каких-то конференциях. Выпустил пару книжек по истории края. Но шиш на это проживешь. Натурального хозяйства тоже никакого не наблюдалось. Итак, ответа на этот вопрос не было.

«Платили ли ему археологи и прочая научная братия?» – впервые задал себе вопрос Шумилин. Надо было бы побольше узнать и расспросить поподробнее всех участников экспедиции, особенно канадца. Нужен был переводчик. А почему бы не прибегнуть снова к помощи этой девицы? Тем более, по всей видимости, она решила остаться и дальше надоедать ему своими рассуждениями.

– Владимир Юрьевич! – позвал его унылым голосом Андрей, – ничего интересного. Мы уже все осмотрели.

– И сарай?

– Конечно, хлама много, да только все самое обычное. Зацепиться не за что.

Шумилин оглядел комнату. Подошел к вытряхнутым из книжных полок книгам. Взял наугад одну, раскрыл. Похоже, Переверзев серьезно увлекался язычеством. Взгляд его упал на пол, рядом с книжным шкафом. Он присмотрелся и позвал Федотова: