Завтра Рождество, Лизонька с Настенькой просятся к тетушке Марии, душно девочкам в нашем доме, который нынче больше на склеп похож. Ведь крохи еще совсем, не разумеют ничего, а чувствуют неладное, как только кто из прислуги об Оленьке речь заведет, плакать начинают. Я решился, отвезу девочек к Марии. Пусть хоть у них Рождество будет праздничное. Сам останусь в поместье, не могу я Оленьку одну бросить, не могу предать. Отпущу Ульяну, достану шампанского – вот и встретим светлый праздник вдвоем с женой.

А мотылек, давний мой знакомец, дремлет на высушенных, еще летом собранных луговых цветах, едва-едва шевелит тонкими усиками. И в чем только жизнь держится?.. Зима ведь давно на дворе...

* * *

Девочка была совсем молоденькая: тщедушное, еще по-детски нескладное тело, разбитая коленка, обгоревший, уже начавший шелушиться нос и ярко-синие глаза, глядящие в никуда.

Михаил отошел от тела, отвернулся к пруду. В затылок вперился физически ощутимый взгляд Дамы. Зря он это затеял. Все повторяется, как тогда. Только вот убийца мертв, а убийства все равно продолжаются. И Аглая приехала. Ведь не должна была, а вернулась. Кто ж знал, что так все получится? А даже если бы и знал, разве изменил бы свое решение? Он же рационалист, не верящий ни в бога, ни в дьявола, любым событиям склонный находить научное объяснение. Вот тебе событие! Самое время объяснение поискать...

За спиной о чем-то тихо спорили Сандро со Степанычем, Михаил не прислушивался, думал о своем. Ну не может быть, чтобы весь этот кошмар начался из-за него. Первый раз Даму установили еще до его приезда в Антоновку, он и не ожидал даже, что сможет ее увидеть, потому что знал – статуя пропала еще во время революции вместе с Ангелами. Он и ехал-то без особой надежды, просто хотел посмотреть, сверить впечатления...

Со стороны подъездной аллеи послышался гул мотора, а через пару секунд из-за поворота вынырнула Люсина машина. Странно, что она сегодня так рано, в последнее время опаздывала, а сейчас вот даже раньше положенного. Да не одна, а с Петром.

Люся остановила кабриолет, не дожидаясь, когда выберется участковый, заспешила вниз по мощенной старыми плитками дорожке, но, не доходя всего пары шагов до статуй, ойкнула, замерла, прижав ладони к щекам.

– Люси, – Сандро шагнул ей навстречу, стараясь загородить собою распластанное на земле тело, – Люси, иди в кабинет, нечего тебе здесь делать.

– Сама разберусь! – Она оттолкнула протянутые к ней руки, по большой дуге обходя статуи и девочку, подошла к Михаилу.

– Люся, Сандро прав, зачем тебе смотреть на все это? – Он старался, чтобы голос звучал мягко, не раздражающе.

– Отвали! – На Люсю это не подействовало, на Люсю вообще редко действовали его профессиональные уловки. – Зачем смотреть? А затем, что завтра я могу оказаться на ее месте. Или твоя ненаглядная Аглая! – Она зло дернула плечом и вдруг всхлипнула. – Тут творится хрен знает что, а ты мне велишь не смотреть. Сам все время пропадаешь, а я здесь одна...

От нее пахло алкоголем, не сильно, едва ощутимо, но все же пахло. Михаил вздохнул. Никак не получалось у них с Люсей по-человечески, все так переплелось: и привычка, и жалость, и раздражение. Уже больше года в разводе, а она никак не отпустит, обижается, контролирует, упрекает в том, в чем упрекать не имеет права.

– Ну, что тут у вас? – От неприятного разговора их спас Петр. Он остановился перед телом, присел на корточки, принялся внимательно изучать шею девочки.

– Все то же самое, – буркнул Степаныч.

– Тело не двигали?

– Обижаешь, начальник. – Сандро осторожно, бочком, подобрался к всхлипывающей Люсе, словно невзначай взял ее за руку. Михаил думал, что она снова взбрыкнет, но Люся руку не высвободила и, кажется, даже немного успокоилась.

– Знаете ее? – Петр встал, вытер руки о штанины форменных брюк.

– Откуда? – Степаныч пожал плечами. – Дачники все больше у пруда загорают да по парку гуляют, а у нас же сейчас основная забота – дом.

– Значит, придется по дворам ходить с расспросами. – Петр зло сплюнул. – Это ж что за родители такие, ребенок ночью дома не ночует, а им хоть бы хны?!

– Какой же она ребенок? – удивилась Люся. – Совсем ты, Петька, в женщинах не разбираешься. Ей лет восемнадцать как минимум... было. А что худющая, так они ж себя сейчас все поголовно голодом морят. Мода такая.

– Думаешь, совершеннолетняя? – Петр с сомнением покачал головой.

– Уверена! Ее и не ищет никто оттого, что она, скорее всего, одна на дачу приехала.

– А что она в парке среди ночи без одежды делала?

– Кто сказал, что без одежды? – Люся осмотрелась. – Вы на берегу искали?

– Нет, – в один голос ответили Сандро и Степаныч.

– Вот и хорошо, что не искали, – буркнул Петр. – Не ваше это дело – розыскные мероприятия проводить. И вообще, шли бы вы отсюда. Я уже бригаду из города вызвал, так что нечего... Только это, не расходитесь далеко, разговор будет, – он как-то по-особенному посмотрел на Михаила.

Разговор – это понятно, у Петра сейчас один разговор – где они были на момент совершения преступления и есть ли у них алиби? Кстати, алиби у него снова нет...

– Пойдемте в комнату отдыха, – предложила Люся. – Что тут на жаре плавиться? Да и поговорим заодно.

– А меня это приглашение касается? – Сандро хитро сощурился. – Или прислуге место на кухне?

– Кофе нам сваришь? – спросила Люся вполне миролюбиво.

– Сварю, – Сандро кивнул.

– Ну так пошли! Тайн у нас особых нет, а ты теперь вроде как тоже под подозрением.

– Я? – он удивленно вскинул густые брови.

– Ты! У тебя алиби на эти два убийства имеется? Где ты ночки коротал?

– У себя в комнате, где ж мне еще ночки коротать?

– Один?

– Люси, ну что за нескромный вопрос! – Сандро досадливо поцокал языком.

– Нормальный вопрос, как раз в рамках следствия.

– Ну, если в рамках следствия, то я отвечу. Алиби у меня нет, ночку я коротал один.

– В таком случае добро пожаловать в наш клуб неудачников! – Люся развернулась и, не оглядываясь, пошагала к дому.

Кофе Сандро варил отменный, ничуть не хуже, а может, даже лучше, чем когда-то Люся. Вот чего Михаилу недоставало после развода, так это хорошего кофе. В комнате отдыха кондиционер работал исправно, и если бы не разговор, который затеяла Люся, шедевром Сандро можно было бы насладиться в полном объеме. Разговор все испортил, отбил вкус к кофе вкупе со вкусом к жизни.

– Степаныч, у тебя есть какие-нибудь архивные фотографии, на которых виден дом и статуи? – Люся плюхнулась в глубокое кресло, закинула ногу за ногу. Получилось у нее это так эротично, что сидящий напротив Сандро нервно сглотнул.