Дайк рассказывал дальше.

Замысел Дасавы не удался, но не потому, что Белгеста приволокли к нему на цепи. Дасава просчитался еще раньше. Жрец, узнавший о его приказе пощадить какого-то особенного человека, был возмущен.

«Мы противостоим скверне через подчинение своей жизни очищению, тирес, - строго напомнил он. - Гордость и своеволие лежит в корне всякого противления и бунта, и мы видим их последствия с самого начала, когда наш предок Ависма ослушался Вседержителя. Оставайся смиренным, тирес Дасава, или тебя смирят. Твое желание выходит за пределы дозволенного и подает дурной пример остальным».

В наказание за заботу о судьбе человека и чтобы оградить войско от дурного влияния военачальника, священнослужитель приказал Дасаве сложить свои обязанности и возвращаться в Бисмасатру.

На низком столике с изогнутыми ножками лежало несколько тяжелых старинных книг. Гвендис день за днем все усерднее изучала случаи забвения больными своего прошлого.

– Ученые целители сделали много описаний того, как люди неожиданно теряли память, - рассказывала она.

Тяжелые ладони Дайка лежали на темного дерева ручках кресла, он ловил каждое слово девушки-лекаря.

– Я слышала, некоторые звери, если попадутся лапой в капкан, отгрызают сами себе эту лапу, чтобы остаться в живых. То же иногда делается с человеческой памятью. Бывали случаи, у человека выпадали из памяти какие-то невыносимые страдания - именно те дни, месяцы, даже годы, когда он их перенес. Другие забывали все. Третьи начинали вспоминать что-то такое, чего с ними никогда не было… Некоторые ученые лекари объясняют это только тем, что мы, сами того не подозревая, запоминаем много случайных слухов, свои выдумки и мечты. Некоторые предлагают другие объяснения.

Я думаю, Дайк, с тобой случилось что-то страшное, и твой разум сам запретил себе любые воспоминания, - продолжала Гвендис. - Разбудить их могло бы что-нибудь такое же страшное, большое напряжение всех сил. Как тогда, когда вы со сьером Денелом устроили бой, и ты вспомнил, что сам умел драться. Или, наоборот, что-то очень-очень радостное. Может быть, когда ты вернешься в Даргород и увидишь свою семью, это вдруг пробудит у тебя какие-нибудь воспоминания. Но это счастливая случайность. Так бывает, когда забудешь какое-то место в книге и открываешь наугад: помнишь только, что это написано справа вверху или слева внизу страницы… Ты должен быть готов, что тебе придется снова мысленно вернуться в прошлое и пережить дни, когда тебя носило по морю, в ледяной воде, - и, может быть, не менее страшные дни перед этим. Лучше, если это произойдет не внезапно, когда ты сам меньше всего ждешь, а понемногу, шаг за шагом.

Гвендис рассказала Дайку, как собирается его лечить. Этот способ она придумала сама, но опираясь на множество случаев, вычитанных ей в трудах целителей.

Для восстановления памяти в трактатах советовали применять лекарственные средства, которые улучшают кровообращение. Лекари знали, что кровообращение связано с ясностью ума. Кроме того, Гвендис умела готовить отвар на основе вытяжки из дикого корня, усиливающий работу мозга. Еще ее отец пил его, когда должен был на всю ночь оправляться к больному. После приема этого средства человек ощущает необычайный подъем, который сменяется утомлением и истощением сил. Но у Дайка будет время отдохнуть и восстановить силы. К тому же первую порцию средства Гвендис даст ему небольшую, чтобы проверить, как оно подействует на него.

Во флигеле, кроме кухни, был чуланчик с окном, где она сама приготавливала лекарства и хранила составляющие для них. Стены там были увешаны образцами трав, которые собрал ее отец, на полке стояли флаконы с вытяжками и настоями.

Повязав волосы косынкой, Гвендис достала с высокой полки связку растений. Дайк смотрел, как в тусклом свете чуланчика она взяла доску, нож и села перед узким столом.

– Вот он, дикий корень, - сказала она, взяв двумя пальцами сухую метелку. - На самом деле в ход идет не только корень, но и стебель, и венчик. Но сам корень, конечно, хранит больше всего возбуждающего вещества… - она оторвала похожий на паука корень растения. - Если его жевать, можно не спать и не есть несколько суток, работать не переставая. Человеку кажется, что он очень силен и готов свернуть горы. Но это обман. Дикий корень не придает новых сил, а использует силы самого человека, просто сжигает их все за один раз. А потом человек внезапно слабеет, наступает истощение. Поэтому дикий корень жевать опасно. Кто к этому пристрастится, долго не проживет. А вот вытяжка из него довольно безвредна, по крайней мере, если сердце здоровое. Но злоупотреблять тоже не надо, - говорила Гвендис, нарезая корень и стебель растения.

– Дейявада… - Дайк нахмурился, припоминая. - Небожители Сатры тоже знали это растение. А где оно растет?

– Просто в лесу, - ответила Гвендис. - Не на каждом шагу, но часто попадается. Хорошо, что не все знают его свойства, думают - обычная трава.

Теперь Дайк должен был попытаться пройти до конца всю цепь своих видений о Сатре. Может быть, тогда он вспомнит и то, из-за чего они возникли? Исчерпав чужие воспоминания, увидит наконец и мгновение, которое связало с Сатрой его самого? Увидит, кем он был и как попал в открытое море неподалеку от берегов Анвардена?

Тогда Дайк сможет судить и сам, правильно ли говорит сьер Денел, что память о Сатре вложена ему высшими силами, и обязанность Дайка теперь - служить этим даром Господину всего сущего, Вседержителю?

«То, что со мной случилось, - высшая воля? - неспокойно думал Дайк, и перед его глазами вставали благотворительная больница и страх безумия. - Если кто-то сделал это со мной нарочно, то он мучитель и палач».

Гвендис оставила его одного в полутемном покое. Окна были закрыты ставнями. Дайк сосредоточенно вызывал в себе связанные с Сатрой воспоминания. От питья, которое готовила для него Гвендис, тишины и полумрака мысли делались четкими, образы - яркими, и сосредоточиться становилось легко. Вдруг Дайк начинал чувствовать свежий ветер, слышать шелест травы. Он больше не сидел в четырех стенах - вокруг дышал сумрачный дремучий лес. Что-то подсказывало Дайку: это воспоминания Белгеста, человека из рода Оленя.

…Дайк почувствовал легкое прикосновение Гвендис к плечу и открыл глаза. Гвендис осторожно вывела его из сосредоточенного напряжения.

– Пора отдохнуть. Ты устанешь, если сразу будешь вспоминать слишком много. Завтра попробуем еще раз. Теперь - укрепляющий отвар, а потом поешь: тебе нужны силы.

– Я докопаюсь до сути, - все еще с отсутствующим взглядом, но уже в ясном сознании обещал Дайк.

…Белгест проснулся в беседке, которая заросла желтыми цветами дрока. Он не знал, что это за место, куда его занесло?

Белгест прожил тут с неделю - в забытой уже безопасности. Он долго скитался в поисках убежища. Белгест был болен, уже давно и привычно, и так ослабел, что рана, полученная еще три месяца назад, никак не хотела заживать. Он сплел из лозы вершу, и нередко ему случалось наловить рыбы в озере. Охотиться было не с чем: тетива на луке порвалась, а из чего сделаешь новую? В ножнах оставался обломок меча. Не выбросил: пригодится в хозяйстве. Пригодился: выкапывать съедобные корешки, которые Белгест знал с детства.