Ведь как в благородной простоте заключена высшая гениальность литературы, так и в духовной сфере познать высшую небесную истину можно лишь через простоту, естественность и внешнюю непримиримость. Вспомним, как простой цветок проник в самые глубины души Вордсворта, «вызвав слезы восторга», как Парацельс утверждает, что женщина, сидящая за прялкой, может глубже проникнуть в Великую тайну, чем самый великий ученый.

Точно так же самые потаенные тайны Бога и природы можно лучше понять, если они предстанут перед нами не в виде религиозных символов, а в виде затрагивающих душу природных символов, которые воплощают в себе рождение и смерть, жизнь и увядание, а также «великие движения», как точно назвал их Стивенсон. Что же касается религиозных символов, то они – не больше чем снисходительная шутка самоуверенного жречества, которое считает свой народ слишком невежественным и неспособным осознать глубинные истины иначе как в виде рисунков. Христианская церковь с самого начала использовала простые и даже слишком распространенные объекты, чтобы донести до людей глубинные истины и таинства, – агнца, мать и дитя, хлеб, вино, терновый кустарник, грааль, и они гораздо более эффективны, чем любые из более сложных символов, которые чаще ставят в тупик, нежели облагораживают духовное существование[7].

Суммируя имеющийся в нашем распоряжении материал, касающийся происхождения египетских таинств, мы видим, что:

– схожие братства, имеющие некую тайную «окраску», существовали у древних народов Азии, Африки, Америки и Австралии;

– они были связаны с тотемными верованиями, но не обязательно уходили в них своими корнями;

– магия стала частью философии и обрядовой стороны таинств как в «симпатической, так и спиритической форме»;

– греки считали, что их особые таинства имеют египетскую основу и для этой веры не нужны археологические доказательства;

– таинства связаны с идеей падения человека. Считалось, что раньше человек обитал на солнце или на небе, но был сброшен оттуда за плохое поведение. Таинства раскрывали путь, следуя которым человек может вернуться к месту своего божественного происхождения;

– миф о народе кич из Страны Нила раскрывает сущность настоящего существования этого верования. Вероятно, оно уходит своими корнями в Древний Египет, но, помимо всего прочего, эта вера выражает инстинктивную идею, живущую в человеке;

– человек предпринимал немало попыток, чтобы при помощи магии получить возможность вернуться к месту своего божественного происхождения. Эти попытки достигли своей кульминации в идее о солнечной ладье либо о корабле-духе, который родился из птицы;

– идея о том, что душа вначале должна преодолеть инфернальные пространства, чтобы появиться на высшем уровне, возникла из-за переплетения ранее существовавших представлений о мифах, о боге-покровителе сельского хозяйства Осирисе, чья история была аллегорически описана через историю растения, выросшего из зерна, проведшего в почве несколько месяцев;

– в Греции расцвет таинств сопровождался зарождением новой философии, носившей характер религиозной революции. Таинства дали толчок появлению всеобщих тенденций в вере. Кроме того, идея о соединении с Богом заняла место очищения через жертвоприношение и привнесла более обнадеживающий взгляд на жизнь после смерти;

– египтяне верили, что солнце – это то место, где происходит постоянное астрологическое действие и противодействие, то есть войны между божественными и злыми силами;

– происхождение египетских таинств, судя по всему, лежит в идее о падении человека и возможности его возвращения в божественные пределы. Постепенно с этой идеей соединилась сельскохозяйственная аллегория о божественных похоронах бога-зерна, что необходимо для перехода души через инфернальные сферы, где он жил часть года.

Что касается места происхождения египетских таинств, а значит, и всех таинств в целом, то я должен признаться, что склоняюсь к теории о том, что они зародились в доисторической Франции и Северной Испании среди кроманьонцев примерно в 16-м тысячелетии до нашей эры (автор имеет в виду мадленскую культуру позднего (верхнего) палеолита, совпадающую по времени с концом последнего, валдайского (вюрмского) оледенения Европы. Ее носители – кроманьонцы, яркие представители европеидной расы. Мадленская культура была распространена и восточнее (откуда, собственно, и двигалась на запад, истребляя населявших Европу неандертальцев) – в Восточной Европе это Мезинская (Черниговская обл.) и Кирилловская (Киев) стоянки, стоянки Елисеевичи (Брянская обл.), Косбёнки (на Дону – важнейшая и древнейшая группа стоянок кроманьонцев), а также на Урале, в Сибири, в Крыму, на Кавказе и др. – Ред.). По-моему, культ быка у кроманьонцев мадленской культуры был прототипом культа критского быка и аналогичного культа в Египте, что подтверждает мою теорию о том, что мистический культ Осириса и быка был завезен в Египет из Испании через северо-запад Африки (основа египетской религии и цивилизации была принесена в Египет скорее другим путем – с севера. – Ред.). Однако, откровенно говоря, мои знания по этому вопросу до сих пор слишком отрывочны, чтобы позволить настаивать на этой версии. Возможно, будет лучше, если мы станем считать, что египетские таинства сформировались в Египте. Ведь так или иначе, но именно в Стране Нила они приобрели не только свой собственный характер, но и дали начало многим другим таинствам.

В том, что касается философии египетских таинств, наука ничем нам помочь не может. На данном этапе мы должны удержаться от рассмотрения теорий, выдвинутых антропологами и мифологами. Они полезны в том смысле, что проводят аналогию с распространенными ритуалами и обычаями. Однако когда мы начинаем рассматривать духовную составляющую, вопрос о священном и божественном, то сама мысль о том, что наука может «проверить алгеброй гармонию», кажется кощунственной. Дело в том, что существуют фундаментальные различия в психологической и ментальной основе науки и таинств, а также в том, что мистик никогда в полном смысле не сможет принять неглубокие выводы и материалистические доводы ученого. Он может использовать их в отношении самого факта материального существования предметов и неких исторических событий, но в более возвышенной атмосфере духовной жизни вторжение науки считается неуместным, и не только не поощряется, но и ограничивается!

Область духа наглухо закрыта для непосвященного. Она не только окружена стенами и засовами божественной высоты, занавешена непроницаемым туманом и дебрями мистического ужаса. Она, помимо всего, недоступна для непосвященных в силу их собственного невежества, а также склонности к гордыне и ошибочности суждений. Жемчужина познания и откровения даруется лишь избранным, помеченным божественной мудростью. Точно так же даром воображения и вдохновения обладают только те, кто несет на себе печать высшей доброты.