Первым ответил Вилли:

— Да, мама.

Но Жозефина спросила:

— Никаких вопросов, мама?

— Никаких, Жозефина, подожди до дома.

— Да, мама.

— Ладно, поехали.

Она сидела с высоко поднятой головой, натянутая, как струна. Казалось, что она вела в бой армию. Да так оно и было на самом деле. Тилли знала, что когда она встретится с врагами, ей нужно будет напугать их до смерти. Она выбрала свое единственное оружие, и она должна им воспользоваться ради детей.

Извилистая деревенская улица была застроена очень старыми домами, их каменные фундаменты закладывались лет двести назад. В конце улицы находилась площадь с круглой травяной лужайкой посредине. С одной ее стороны выстроились небольшие коттеджи с садиками, на противоположной — несколько магазинов и гостиница.

Не все жители деревни ходили в церковь, некоторые посещали часовню, построенную недавно в восточной части деревни. Случайно или намеренно служба и в церкви и в часовне по воскресеньям начиналась в одно и то же время и кончалась также одновременно. Шутники утверждали, что священник в часовне держит у церкви человека, который сообщает ему, что пастор заканчивает проповедь. Так или иначе, но обе группы верующих обычно появлялись на площади в одно и то же время и расходились по домам.

Вот и сегодня, как обычно, прихожане, одетые в лучшие свои одежки, начали выходить на площадь группами по два или три человека. Но все они тут же замирали на месте, завидев женщину, восседающую на лошади прямо посредине зеленой лужайки. По левую и по правую руку от нее на пони сидели дети, а сзади на почтительном расстоянии находился человек в костюме грума.

Старшему поколению потребовалось некоторое время, чтобы узнать всадницу. Молодежь вообще тщетно пыталась сообразить, кто это может быть. В конце концов поняли, что это та женщина, о которой так много болтают.

После некоторого замешательства люди снова потянулись к своим домам. И вот когда первая пара подошла поближе, Тилли сказала не слишком громко, но четко и ясно:

— Это гостиница, Вилли, где работала миссис Брэдшоу. Помнишь, та самая, чья дочь пришла, чтобы присматривать за тобой, ударила тебя, украла мои драгоценности, и мне пришлось ее уволить. А рядом, булочная, там жили Мичманы.

Боковым зрением она видела, как сын пытается заглянуть ей в глаза: его рот приоткрыт, а лицо покраснело. Она также видела, что многие прихожане остановились и тоже с любопытством наблюдают за происходящим. И она сделала вид, что ничего не замечает. Как ни в чем не бывало, она продолжила:

— Вилли, видишь вон там вывеска раскачивается — это мастерская, где чинят колеса. Хозяина звали Берк Лаудимер. Сейчас там заправляет его сын. — Она могла бы добавить, что люди с площади обвиняют ее в смерти его отца, но не останавливаясь, показала в другую сторону: — Это плотницкая мастерская. Ее владелец — мистер Фейерветер, он живет в коттедже, — Тилли вполоборота показала за спину, добавив, — вон там. — Тут же она заметила лицо Артура Дрю, его глаза едва не вылезали из орбит. — Затем Тилли наклонилась к Жозефине: — Видишь коттедж, Жозефина? Там живет могильщик. Ты знаешь, кто такой могильщик? Это человек, который хоронит мертвых.

Жозефина собралась было задать вопрос, но Тилли отвернулась от нее и продолжила называть имена и показывать на дома. Она видела, что на пороге своего дома стоят Джордж Макграт и его сын — тот самый мальчишка, который разбил когда-то окно в коттедже, обвинил ее в убийстве своего дяди Хэла и назвал ее ведьмой.

Тилли уже потеряла счет людям, которых называла. Она только видела, как они стоят не двигаясь и таращатся на нее, словно что-то ярмарочное. Правда, без соответствующего восторга. В тот самый момент, только она приготовилась объявить свой ультиматум, из церкви вышел пастор Портман и стал проталкиваться сквозь толпу.

Тилли уже слышала о пасторе, но пока с ним не встречалась. Видимо, усадьба лежала вне пределов его досягаемости. И вот сейчас он стоял рядом и смотрел на нее снизу вверх.

Тилли заговорила с пастором вежливо и изысканно, чем немало удивила его. До него дошли порочащие россказни об этой женщине, а теперь он видел, что у нее лицо… Нет, он не рискнул бы сказать «ангела», но очаровательного существа с самыми странными глазами, которые ему доводилось видеть.

Пастор Портман был человеком образованным. Он предпочел остаться холостяком, поскольку видел многих своих коллег, бьющихся, как рыба об лед, чтобы содержать жену и постоянно растущую семью. Он сам любил комфорт — хорошую еду, вино и большой огонь в камине. Простому пастору трудно этого добиться, если он не берет обет безбрачия. Он был одним из восьми братьев в своей семье. Родители дали ему образование, но больше не могли ничего для него сделать. И поэтому, зная, с какой стороны намазан маслом его хлеб, он делал все, чтобы поддерживать хорошие отношения с наиболее богатыми прихожанами. А они-то как раз многие годы обходили незнакомку стороной.

Пастор попал в этот приход после позорного увольнения своего предшественника. Тот пострадал из-за безобразных выходок своей жены, выходок, устраиваемых совместно с этой женщиной, как говорили. Это она растлила жену пастора, судачили в деревне. В данный момент перед ним была эта женщина, почти ребенок или скорее юная девушка. Хотя чувствовалось, что она обладает таинственной властью как над мужчинами, так и над женщинами. Одержима дьяволом. Такая слава тянулась за ней. И еще, куда бы она не пошла, смерть идет с ней рядом.

Что ему делать? Как ему поступить? Зачем она здесь вместе с детьми и в сопровождении грума? Что ожидают от него его прихожане? Что бы он ее проклял?

— Доброе утро, сэр, — сказала ему Тилли.

Пастор ответил не сразу:

— Доброе утро, мадам. Что я могу для вас сделать?

Она немного подумала и сказала довольно громко:

— Да, пастор Портман, вы могли бы мне помочь: Я уверена, что вы слышали обо мне. Конечно, вы знаете, что я ведьма и что меня за это преследуют. — Тилли посмотрела поверх его головы на потрясенные лица собравшихся, затем продолжила: — Преследуют не только меня, но и моего сына. Пастор, вы наверняка знаете, что мой сын почти слеп. Это сделала одна из ваших прихожанок. Он лишь немного видит левым глазом. Так вот, неудовлетворенные этим, жители деревни послали своих детей закончить то, что начали взрослые. — Она быстрым движением сдернула с Вилли шапку, демонстрируя всем его перевязанную голову, и, возвысив голос, закричала так, как могла кричать только молодая Тилли: — Метко пущенный камень должен был завершить это дело. Так вот, сэр, — она снова опустила взгляд на пастора, — я приехала сюда, чтобы объявить всем ультиматум: или преследование прекратится, или я использую данные мне чары, и с первым, кто поднимет против нас руку, поступлю по-своему.

На площади стояла гробовая тишина. Даже бродячая собака замерла у обочины дороги.

Тилли не сводила глаз с пастора — его лицо покрылось красными пятнами, руки взметнулись в мольбе. Тилли пришпорила лошадь, повернула ее и выехала на дорогу. Дети послушно последовали за ней. Артур Дрю, вдоволь налюбовавшись потрясенной публикой, отправился вслед за ними.