– Хорошо, - сказал Дюк, возвращаясь к трону и присаживаясь на его краешек. - Обещаю. Рассказывай.

– Мы тебя сегодня хотели убить. Не потому, что ты нам досадил чем-то, нет. Наоборот, ты - покупатель хороший. Всегда расплачивался честно. Но нам заказали твою голову. (Дюк глухо вскрикнул.) Да, именно твою. За изрядные деньги.

– Длинный Сюртук? - простонал Дюк, откидываясь на спинку трона.

– Нет. Воглер.

– Граф!… То есть, мистер…

– Он самый.

– Но зачем?! Мы всегда были в приятельских отношениях!

– Насколько я знаю, ты сам подал ему эту мысль.

– Какую?

– Приобрести разом, целиком, всю коллекцию вместе с головой бывшего владельца. Это ведь ты поручил Тайверту откопать укокошенного недавно мистера Крэка! Немудрено догадаться, что и его коллекцию черепов ты переправишь к себе! Вы бахвалитесь друг перед другом каждым хоть сколько- нибудь примечательным черепом. Соперничаете! Сюртук, Воглер, ты, Соколов, Гольцвинхауэр, Дудочник… А здесь - сразу две коллекции соединяются в одних руках. Кто стал бы сидеть сложа руки, узнав о таком обороте? Вот Воглер и не стал.

Дюк дрожащей рукой вытер пот со лба.

– Вот и вся хитрость, - продолжал Глустор, кривясь и поглаживая ушибленное колено. - Мы ведь не один раз у тебя здесь бывали. Слуга, когда отпирает замок, не очень таится. А как выглядит ключ - запомнить нетрудно. Вчера вечером Воглер дал нам умелого кузнеца, и мы нарисовали ему форму ключа и размеры. За ночь он отковал и выточил десяток ключей одинаковой формы, но чуточку разных размеров. Уж один-то из них к твоему замку подошёл бы.

– Для чего это нужно? - поинтересовался озадаченный Дюк.

– Ну, ты ведь даёшь знак слугам - когда отомкнуть двери. Или когда принести деньги за наш товар. Если бы мы сняли твою голову - кто бы позвал слугу, чтобы он отпер дверь? А так - мы открыли бы её сами, и неслышно прокрались наверх. Вся охрана твоя - обычно в доме, на конюшню они не заходят. Мы перекололи бы ваших лошадей, сели бы на своих… Воглер обещал нам хорошую сумму.

– Но, - Дюк снова вытер пот, - что же вы меня не зарезали сразу? Ведь мы два часа перебирали товар, и как раз за эти два часа мой телохранитель вернулся!

– Жадность подвела, - сокрушённо покачал головой Глустор. - Мы хотели дождаться, когда сойдёмся в цене и ты дашь знак принести сюда деньги. Вот после этого мы и ушли бы - и с твоими деньгами, и с твоей головой. Кто мог знать, что ты обзаведёшься таким зверем? - Глустор с ненавистью посмотрел в сторону угрюмо сопящего, вытирающего кровь Бэнсона. - Ведь не было, не было у тебя его раньше!

– Я его недавно нашёл, - сказал задумчиво Дюк. И добавил недоверчиво-восхищённо: - Да-а, как судьба повернулась! Хорошо, Змей, что ты денег-то не берёшь! Я бы с тобой до конца дней не расплатился!

Бэнсон, не отвечая, подошёл к начавшему приподниматься второму гостю, и принялся вынимать у него из-под одежды и отбрасывать в сторону оружие. Глустор, сдерживая стон, сел, вытянув ушибленную ногу. Дюк, нервно облизав губы, заговорил:

– Я слово дал. Отпущу. Но не только отпущу, а ещё и заработать позволю. Сколько тебе обещал за мою голову граф… То есть Воглер? Нет, можешь не произносить. Просто умножь эту сумму на два. И получи её - в обмен, как ты уже догадываешься, на что.

– К Воглеру так просто не подобраться, - деловито сообщил Глустор. - Он тебя осторожнее во сто крат!

– Не мне вас учить! - холодно парировал Дюк. - Воспользуйтесь его нетерпением и азартом, когда сообщите, что принесли мою голову. Да не раскрывайте мешок, требуя сначала принести деньги.

– Ладно, мы ещё над этим подумаем. Ты скажи, наш товар ты покупаешь? Зря, что ли, работали? Вот эти три головы, например. Это семья! Видишь, отец, дед и сын. Отличаются одинаковыми, непомерно большими, загнутыми носами. Мы их несколько дней отслеживали, ждали безлюдной минутки. Вот, три головы - и у всех одинаковые, очень приметные носы. Что это тебе - не товар?

– Дурак ты, Глустор.

– Был бы дурак, - Глустор свёл брови, - я бы не вытянул на столько лет такое опасное ремесло.

– Ну, ты просто удачливый дурак. Вот скажи, что станет с этими носами, когда черепа обварят и отскребут от хрящей? Носатых черепов не бывает!

– Ч-чёрт, правда. Но вот за эти-то, что ты отобрал, за эти заплатишь?

Бэнсон, сложив в один кулак отобранное у гостей оружие, свободной рукой поднял два своих мешочка с золотыми аркебузными ядрами. Незаметно опустил в карман. Но, оказалось, не так уж и незаметно.

– Слушай, Змей! - весело крикнул опьянённый от осознания минувшей опасности Дюк. - В них что, свинец?

– Нет. - Бэнсон повёл залитым кровью лицом. - Золото.

Дюк оглушительно расхохотался.

– А как, - он пытался выговорить сквозь смех, - как ты узнал, что у них на уме? Ты ведь сразу их положил, едва вошёл в залу!

– Ты знаешь ведь, куда я ездил, - нашёлся Бэнсон. - После этого у меня все чувства обостряются невероятно. До того, что я даже мысли вижу.

– Любые мысли? - торопливо спросил, перестав смеяться, раскрасневшийся Дюк.

– Нет. Только опасные.

– Так ты берёшь эти? - Глустор, склонившись, катнул, словно мяч, одну из голов.

– Ну, а ты сколько денег рассчитываешь за них получить?

Бэнсон, отвернувшись к двери, едва сдерживая себя, тихо скрипнул зубами.

Дюк велел Бэнсону спать в коридоре, примыкающем к собственной спальне. Он распорядился принести наверх, в этот коридор, большую кровать, на которой Бэнсону надлежало располагаться на ночь. Телохранителю поручалось придвигать своё ложе вплотную к двери спальни, а затем уже засыпать.

Вечером, едва за Дюком закрылась дверь и щёлкнул пружинкой замок, Змей с грохотом придвинул старый дубовый одр к двери - но лечь не спешил. Сняв башмаки, в мягких, тёплых, толстых чулках он ночь напролёт ходил взад- вперёд по выбранной им не скрипучей половице. Он не мог спать. Где-то там, в ночи, бродили среди живых людей два чудовища - Глустор и его уцелевший помощник. Ближайшие несколько дней, впрочем, они вынуждены будут зализывать раны: Глустор - разбитую ногу, помощник - сломанное ребро, но при них были пустые, аккуратно свёрнутые, заскорузлые от человеческой крови мешки, и этим мешкам предназначено было наполниться.

«Откуда берутся такие твари? - с звучным шорохом потирая щетину на голове, спрашивал себя Бэнсон. - Какие матери их породили?» Он снова и снова вспоминал, каким неимоверным усилием воли удержал себя, не убив там, в подвале и Дюка, и его страшных гостей. Это было очень непросто - отпустить из имения волчью пару, обрекая тем самым на смерть неизвестных ему, беззащитных, мирных людей. Легче, о, насколько было бы легче свернуть шеи всем троим, а потом, воспользовавшись уроками мастера Альбы, перебить обитателей дома-крепости, и поджечь сам дом. Но тогда как он нашёл бы остальных бездушных коллекционеров? Они где-то там, среди мирных людей - Длинный Сюртук, Воглер, Дудочник, Соколов, Гольцвинхауэр… Любому известно, что если сорвёшь вершинку сорной травы, её корни, оставшиеся в земле, скоро выпустят десяток новых ростков. Нет, пока нужно было терпеть. Нужно было вытерпеть и несколько предстоящих убийств, которые совершит Глустор с его, Бэнсона, невольного позволения. «До чего же страшное дельце преподнесла мне судьба!»