Правда, однако, следует признать, что подобное здравомыслящее рассуждение у Г.Г. Орлова на конгрессе – редкость. Его поведение, вызывавшее множество нареканий, послужило одной из причин неудачного проведения переговоров в Фокшанах. Едва только приехав на конгресс, он, казалось, больше думал о продолжении войны, чем о заключении мира. Он требует себе командование армией. На заседании конгресса затевает ссору с Румянцевым и объявляет, что повесит его. Он совершенно не считается с инструкциями, которые ему из столицы присылает канцлер (глава внешнеполитического ведомства России) Н.И. Панин; всерьез обдумывает планы захвата Константинополя, переезжает в Яссы, где проводит время в празднествах и развлечениях. Наконец, он получает из Петербурга известие, что его место при Екатерине, прочно им удерживаемое на протяжении 10 лет, занято неким Васильчиковым. Он бросает все и уезжает из Фокшан в Петербург.

Отъезд Орлова, негибкость позиции Осман-паши и происки австрийцев привели к срыву мирных переговоров в Фокшанах.

Вскоре после неудачного конгресса в Фокшанах состоялся новый тур переговоров в Бухаресте. На этот раз с турецкими представителями имел дело сам П.А. Румянцев. Глава турецкой делегации предлагал вместо всего комплекса политических и территориальных условий 25 млн пиастров (что-то около 14,5 млн рублей). Русский военачальник отказался. Верховный визирь, узнав об этом, заметил меланхолично: «25 миллионов легко сказать, да не легко уплатить. Может ли признание независимости татар поставить нас в худшее положение, при настоящем перевесе России над Портою? Впоследствии можно возвратить потерянное, но теперь нам всего нужнее мир». Однако Порта решила быть выше сиюминутных нужд, ибо что такое страдания наши перед лицом вечности? Короче, османское руководство продолжало считать, что независимость татар несовместима с духом ислама, и переговоры тем самым закончились, снова уступив место пушкам.

Правда, в ноябре 1772 г. России удалось заключить договор с крымским ханом Сахиб-Гиреем. Крым был объявлен независимым от Османской империи и переходил под покровительство России. Турция, естественно, не собиралась признавать этот договор.

Ресурсы Османской империи еще не были исчерпаны. Австрия и Франция подталкивали Порту к сопротивлению. Весной 1773 г. военные действия возобновились. Годичная передышка оказалась выгоднее скорей Турции, нежели России.

Из Петербурга Румянцеву был доставлен приказ о наступлении за Дунай. Ему предписывалось перейти через Дунай и наступать на Шумлу – важнейший опорный пункт противника в предгорьях Балкан. Однако сил для подобного наступления у Румянцева было явно недостаточно.

Армия Румянцева действовала осторожно, совершая вылазки за Дунай. 12 июня главнокомандующий приказал генерал-поручику Ступишину выступать к крепости Силистрии, где засел 15‑тысячный гарнизон Хасан-паши. Русская армия двигалась в двух колоннах – генералов Вейсмана и Потемкина.

Оба корпуса безо всякого сопротивления со стороны турок перешли по понтонному мосту через реку Галац и остановились недалеко от крепости в пределах видимости также и нового лагеря Осман-паши, перебравшегося со всем своим войском поближе к Силистрии.

Заняв одну из высоток, Ступишин начал рекогносцировку, которая не понравилась туркам, напустившим на русские легкие войска прикрытия свою кавалерию. Для нейтрализации турецкой кавалерии вперед пошел батальон егерей подполковника Мекноба, но из турецкого лагеря вышло к своей кавалерии значительное подкрепление. Тогда Ступишин приказал двинуть вперед 1‑й гренадерский полк полковника Семена Воронцова с 10 орудиями. По просьбе Вейсмана он возглавил лично все эти силы, включая егерей.

Вейсман быстро повел вперед каре отборной пехоты, сметая артиллерией кавалерию противника со своих флангов. Осман-паша бросил на русских до 10 тысяч конницы. Картечные залпы на некоторое время погасили их пыл. Но лишь на время: оправившись, турецкие кавалеристы вновь насели на отряд Вейсмана и начали трепать его левый фланг.

Разбив его, турки мгновенно переместились с левого фланга отряда Вейсмана на его правый фланг, где занимал место егерский батальон. Неприятельская кавалерия окружила егерей с фланга и принялась неистово атаковать, угрожая отбить у русских их артиллерию, вкупе с зарядными ящиками. Дабы не допустить этого Мекноб приказал развернуть пушки и открыть картечный огонь по противнику, наседавшему на него с тыла, третьей же шеренге приказал пойти в штыки.

Отбитые от передового отряда турки попытались навалиться на основные силы корпуса, но также безуспешно: их опрокинули и гнали до самого ретраншемента, лишь огонь которого заставил прекратить атаку. Тем временем Ступишин выслал в подкрепление Вейсману генерал-майора Голицына с Невским полком и гренадерским батальоном полковника Блюхера. Усилившись, таким образом, весьма значительно, Вейсман пошел в атаку на ретраншемент и лагерь. Турки не выдержали удара и бежали к Силистрии.

Ворота крепости были закрыты, и поэтому разбитые отряды Осман-паши вновь собрались и предприняли еще одну атаку на русских. Тогда им навстречу вновь понеслась кавалерия Ступишина, ведомая Потемкиным. В несколько минут все было кончено: османы рассеялись уже окончательно, и преследование их было приостановлено лишь выстрелами из крепости.

Вскоре к Силистрии подошла главная русская армия. Румянцев нашел перед собой мощную крепость, гарнизон которой намеревался защищаться весьма упорно. Оборонительные укрепления были защитниками крепости значительно усилены. По приказу коменданта обустроили с точки зрения долговременной обороны и прочно заняли даже высоты юго-восточнее крепости, из которых особенно важное значение имела одна, расположенная южнее стен Силистрии, – так называемый Нагорный редут.

Румянцев решил взять окопы редута, мешавшие ему начать бомбардировку крепости. Атака была предпринята на рассвете 18 июня силами отрядов Потемкина, Вейсмана, Игельстрома и отдельно запорожцев. Удача сопутствовала и на этот раз одному О.И. Вейсману, который обошел окопы с тыла и выгнал из них турок. Его отряд держался в занятых укреплениях целый день и отошел лишь по приказу Румянцева…

По приказу главнокомандующего Вейсман повел свои 10 батальонов пехоты и 5 полков конницы наперерез туркам, дабы перехватить наступление Нуман-паши на север. Нуман-паша расположил свой лагерь на высоте, по подошве которой турки отрыли множество рвов. Единственный специально оставленный проход к укреплениям блокировали. Сначала противник растерялся, но потом, оправившись, с помощью своих артиллеристов пошел в наступление. Но Вейсман уже также миновал проход. Он решил ударить по центральному укреплению, где скопилась почти вся артиллерия осман и большая часть пехоты.

Каре Вейсмана бегом пошло в гору, но когда до цели оставалось не более ста шагов, навстречу боевым порядкам русских хлынула толпа янычар. Они бросились на русские каре и прорвали центр главного из них. Тут дрался сам Вейсман, подбадривая солдат своим примером. Янычар было в три раза с лишним больше, чем солдат в каре Вейсмана, и они своей массой начали отжимать русских от лагеря. Один из турок, яростно рубившийся саблей и уже долгое время действовал как щитом своим пистолетом, зажатым в левой руке, приблизился к русскому