Погружаясь в окружении пузырей, Кабрильо натянул ласты, потом выдул воду, просочившуюся в маску. Вода оказалась не такой уж холодной, и тепло его тела быстро нагрело ее тонкий слой, попавший внутрь мокрого гидрокостюма. Дождавшись, пока двое других ныряльщиков спрыгнут в воду, он выпустил воздух из компенсатора плавучести и погрузился во тьму, одной рукой придерживаясь за кабель зонда, как за путеводную нить.

«Как же она выжила?» — гадал он. Судя по повреждениям, причиненным рыбами трупу на мостике, пираты затопили «Авалон» вскоре после захвата. Неужели внутри корпуса сохранилось достаточно воздуха? Очевидно, да. Вопрос лишь в том, хватит ли его до той поры, пока удастся ее вытащить.

Под собой он увидел корону света от зонда и смутный абрис исследовательского судна. Воздух выходил минимум в десятке мест на корпусе, будто корабль кровоточил. Хуан ощутил суеверный холодок вдоль позвоночника. «Авалон» стал кораблем-призраком, но, в отличие от «Летучего голландца», он был обречен плавать во тьме пучины одиноким странником, живущим взаймы.

Добравшись до главной палубы, Хуан посмотрел на глубиномер своего водолазного компьютера. Восемьдесят три фута. Погружение «Авалона» ускоряется. Время, полученное взаймы, истекает.

Он подплыл туда, где зонд неподвижно завис у иллюминатора, за которым обнаружили уцелевшую. Когда он заглянул в круглое окошко, оказавшаяся взаперти женщина испуганно шарахнулась. Потом поспешно снова подошла, так что теперь их лица разделял лишь дюйм воды и толстое стекло. Если Хуан что-нибудь быстренько не придумает, бездна окажется непреодолимой.

Она надела на себя две куртки и несколько свитеров, натянув на голову шерстяную матросскую шапочку. Температура воздуха в корабле такая же, как и окружающей воды. На циферблате значился пятьдесят один градус[9]. Теперь, когда он подоспел, ее ярко-синие глаза утратили выражение легкого безумия. Несмотря на отчаянное положение, она явно сохранила чувство юмора, потому что постучала по циферблату своих часов, словно говоря: «Давно пора». Хуан восхитился ее отвагой.

Приглядевшись внимательнее, он заметил, что губы у нее совсем посинели, а лицо неестественно бледное. Тело ее била неконтролируемая дрожь. Заглянув поглубже в каюту, он увидел, что вода заполнила комнатушку до уровня рам кроватей. Один матрас плавал сам по себе, а второй женщина удерживала на месте собственным весом. Но даже это убежище не было сухим, как и ее одежда. Вокруг ее коленей, стоящих на матрасе, образовалось углубление, заполнившееся морской водой. Ноги наверняка тоже мокрые.

Трудно понять, давно ли она в таком положении, но явно скоро наступит переохлаждение.

Вынув загубник, Хуан губами произнес: «Вы в порядке?» Морская вода на губах оказалась соленой до горечи, подтвердив его предположение о том, что именно задержало «Авалон» по пути на дно.

Она ответила ему непонимающим взглядом, словно задать этот вопрос в подобных обстоятельствах может только чокнутый, а потом кивнула в знак того, что не ранена. Указав на нее, он поднял один палец, затем стал указывать разные места на корабле, поднимая еще пальцы. Она не сразу сообразила, что он спрашивает, нет ли с ней кого-нибудь еще, и печально покачала головой. Потом подняла палец и на мгновение исчезла. И вернулась с перекидным блокнотом и черным маркером. Руки у нее тряслись так, что разобрать почерк было почти невозможно. «Я одна. Можете меня вытащить?»

Хуан кивнул, хотя и не представлял, как это осуществить. Можно прицепить к исследовательскому судну тросы от кранов «Орегона», да только мощности кранов не хватит, чтобы вытянуть тонущий корабль, а если промахнуться с балансировкой, он может накрениться и заполниться водой еще быстрее. Впрочем, завести тросы под «Авалон» будет нелишним, чтобы зафиксировать его хотя бы на время.

К Хуану подплыли другие ныряльщики. Он написал распоряжения на планшете, имевшемся у одного из них, и отправил того обратно на «Орегон». Потом обернулся к женщине и подмигнул. Она что-то нацарапала в блокноте и поднесла его к стеклу. «Кто вы?»

Кабрильо написал свое имя. С досадой поглядев на него, она написала: «Вы из ВМФ?»

Опаньки. И как же объяснить свое появление? Он написал, что возглавляет частную охранную компанию, нанятую привлечь пиратов к суду. Это ее, вроде бы, удовлетворило. Хуан попросил ее сообщить, куда вода в «Авалоне» еще не проникла. Женщина написала, что бридждек, трюм и машинное отделение затоплены. На ее палубе вода поднималась последние двенадцать часов. Тогда Кабрильо спросил, есть ли наружные двери, которые она могла бы открыть, затопив только маленькую комнату или какой-нибудь тамбур, изолированный от остальной части корабля.

Женщина написала, что толком не знает, после чего повалилась на кровать. Вода хлынула сквозь матрас, заливая ей спину и плечи, но она то ли не заметила, то ли уже не могла бороться. Хуан принялся колотить рукояткой своего подводного фонаря о корпус, чтобы разбудить ее. Она открыла глаза, но почти не обратила на него внимания, ускользая в беспамятство. Он снова замолотил фонарем, и женщина опять подползла к иллюминатору. Глаза у нее остекленели, а челюсть тряслась, как отбойный молоток. Вытащить ее без активного содействия с ее стороны невозможно, но еще пять минут — и она отключится окончательно.

«Как вас зовут?» — написал он.

Она какое-то время таращилась на слова, потом произнесла что-то, но что именно, Хуан не разобрал. Он потряс планшетом, чтобы напомнить, как они поддерживают связь. Ей потребовалось секунд двадцать полной сосредоточенности, чтобы написать «Тори».

«Тори, спать нельзя!!! Сон — смерть. Есть ли маленькая комната с дверью наружу, которую можно задраить?» Он боялся, что она уже отключилась настолько, что не в состоянии понять вопрос, но она вдруг расправила плечи и сумела сжать зубы. Кивнула и принялась писать. Кабрильо насчитал четыре минуты по своему хронографу «Конкорд» в корпусе из нержавеющей стали, потому что она раз за разом вымарывала слова и принималась писать заново.

Наконец Тори поднесла блокнот к иллюминатору. Буквы выглядели как первые детские каракули. Она написала: «Комова певая двр одиои палубй выши окрываеца на лесницу ктору мжна здрать». Хуану потребовалось потратить еще одну драгоценную минуту, чтобы разобрать эти иероглифы. «Кормовая левая дверь одной палубой выше открывается на лестницу, которую можно задраить».

«Вы должны пойти туда и загерметизироваться. Не выходите ни в коем случае. Верьте мне».

Кивнув, Тори поднялась с кровати. Как только она встала по колено в воде, лицо ее исказила страдальческая гримаса. Хуан чуть ли не физически ощутил, как ледяные пальцы холода скручивают мышцы судорогами, посылая в мозг толчки мучительной боли. Она заковыляла через комнату, потеряла равновесие, почти удержалась за переборку, а потом тяжело рухнула. Если бы можно было протиснуться через иллюминатор, Хуан так и сделал бы, чтобы подхватить ее на руки. В реальности же ему оставалось лишь беспомощно висеть в воде, пока Тори медленно пыталась встать. Она промокла насквозь. Доковыляла до двери, даже не оглянувшись, двигаясь окоченелой дергающейся походкой, как зомби в фильме ужасов.