– Сдается мне, дело здесь нечисто. Дознание с пыткой надо проводить.

Несколько воинов быстро принялись разжигать огонь. Вскоре он запылал, от жара начал таять снег вокруг. Недвига смотрела на огонь, мысленно прощаясь с жизнью, не сомневаясь, что первой пытать будут ее, поскольку она всего лишь рабыня.

И действительно, двое мощных воинов подхватили ее за руки и поволокли к костру. Она даже не сопротивлялась, отдавшись на милость судьбы и случая – все равно никому ничего не докажешь.

– Итак, Недвига, говори, ты убила женщину? – вопросил шаман, глядя на нее вострыми глазами.

Недвига впервые увидела его глаза так близко: старческие, замутненные, – и поняла, что они будут смотреть на ее мучение без жалости и сострадания до тех пор, пока она не признается даже в том, чего не совершала.

Дюжий паренек в это время спокойно нагревал на огне клинок сабли. У печенегов все пытки были продуманы до мелочей. Они знали, как развязать жертве язык.

– Нет и нет! Я сказала правду. Еще я видела, как Тенгиза, тогда, в походе, разговаривала с какой-то старухой, и та передала ей эту дощечку.

– Врет она, все врет, – снова завизжала Тенгиза.

– Молчи! – прикрикнул на нее шаман, даже не обернувшись. – И твой черед скоро придет.

Один из воинов стянул с Недвиги покрывало и разорвал рубаху до пояса. Женщина поежилась под недобрыми взглядами степняков, хотела прикрыться руками, но не успела. У лица промелькнула раскаленная сабля и приложилась плашмя к груди. Недвига закричала.

– Стойте, стойте! – Рута подбежала к костру.

– Молчи, дура! – зашипела на нее Тенгиза.

– Нет. Я не буду молчать. Долго ты меня пугала, но теперь невинный человек страдает, и я все скажу. Пасть и волчью лапу я давно случайно видела у Тенгизы, а сейчас она меня послала порыться у Недвиги в вещах. Я сначала даже удивилась, почему нашла их у Недвиги, и вот только теперь догадалась. Тенгиза их подбросила!

Последние слова Руты потонули в глубинах памяти, и Недвига повисла на руках воинов, крепко держащих ее потерявшую сознание от болевого шока. Это было ее спасением.

Сколько она пробыла без чувств, трудно сказать, очнулась от душераздирающего крика, ворвавшегося в сознание.

Недвига открыла глаза. Она все еще находилась в руках воинов, а у костра извивалась в мучениях раздетая Тенгиза. Спина, грудь и живот ее краснели страшными ожогами. Тенгиза кричала и ругалась одновременно:

– Рабыни-твари, сговорились. Они обе ненавидят меня. Звери, ничего не знаю, ничего не скажу. Заговор это против меня…

– Скажешь, скажешь, – зловеще повторял шаман, глядя, как палач снова нагревает саблю, затем посетовал: – Огонь, видать, не берет ее.

– Сейчас мы ее ножом пощекочем, – тут же отозвался молодой палач, отложил саблю и достал из-за голенища нож.

Тенгиза замолчала, уставясь на стальной клинок. Воин подошел к ней и воткнул полножа в бок. Женщина взвизгнула, но тут же визг как будто захлебнулся хрипом. Из раны брызнула кровь, а нож начал медленно поворачиваться.

Недвига без содрогания не могла смотреть на эту пытку и отвернулась. Тенгиза лишь стонала, закатывала глаза, тихо скулила, изредка повторяя:

– Ненавижу вас всех… Да чтоб вы сгинули, изверги.

Проклятия только раззадорили палача. Он вынул нож из тела, схватил грудь и хотел уже полоснуть по ней, но был остановлен шаманом:

– Погоди. Вот ведь живучая гадина. Ничто ее не берет, ни нож, ни огонь. Зенки ей надо выжечь, может, тогда поумнеет.

Палач безропотно пошел греть нож на огне. Тенгиза вздохнула, но передышка была недолгой, нож раскалился быстро, и мужчина подошел к ней. Один из воинов крепко ухватил голову женщины, и, как она ни пыталась вырваться, горячий нож подступал к ее глазам все ближе и ближе. Палач намеренно затягивал пытку, давая последнюю возможность на раскаяние, и Тенгиза не выдержала:

– Не надо, все скажу, все! – и потеряла сознание.

Недвига еле передвигалась по веже: располосованная плетью спина терзала нудной болью. Нужно было лежать, но кто позаботится о рабыне? Рута и Тенгиза стонали, каждая на своей постели.

Старшая жена вождя безмятежно спала. Ей не было дела до страданий покалеченных женщин.

Недвига тихо, стараясь не шуметь, подошла к кувшину с водой, отхлебнула чуть ли не половину. Прохладная влага разлилась по сухому горлу блаженством, сразу придав телу бодрость, а мыслям ясность.

Думать и вспоминать не хотелось, но мысли сами невольно лезли в голову.

Печенеги не пощадили ни одну из трех женщин, всем досталось по заслугам. Недвигу пороли плетьми за скрытность, за то, что видела Тенгизу с чужой женщиной и не сказала об этом. Руту – за то, что знала о многих проделках госпожи и тоже молчала.

Больше всех пострадала Тенгиза. Ее били палками за предательство и за убийства.

Все эти годы Тенгиза поддерживала связь с хазарским правителем и выполняла многие его поручения. Именно она извела первого вождя, подсыпав в еду яд. Второго вождя тоже надо было убить, но Тенгизе никак это не удавалось, поскольку она не входила в его семейный круг. Тогда был придуман план нападения, и женщина у реки дала ей сонное средство для дозора и точные указания, что делать. Убийство успешно было свалено на разбойников.

В тот вечер женщина передала Тенгизе дощечку. Сама Тенгиза читать не умела, но знала, что написаны на ней печенежские знаки, предупреждающие о том, что Предки не хотят, чтобы племя вступало в союз с другими родами. Тенгиза сразу подбросила дощечку шаману, но тот редко просматривал свои вещи, поэтому нашел ее лишь незадолго до смерти жены Баяна. Тенгиза даже радовалась тогда, что все удачно сложилось.

Совершала она злодейства с одной целью – угодить хазарскому кагану. Он очень боялся степняков, появившихся неизвестно откуда и тут же начавших громить и грабить все поселения вокруг. Каган не хотел, чтобы кочевые племена вступили в союз и превратились в грозную силу, поэтому и старался внести в их ряды раскол. В свое время много рабынь, таких, как Рута и Тенгиза, было отправлено в печенежские роды с наказом подсматривать, подслушивать и выполнять приказы кагана, когда от него явится человек. Но только Тенгизе, благодаря ее красоте и уму, удалось продержаться так долго и вредить безнаказанно.

Тенгиза, уверовав в свою удачу, в конце концов потеряла бдительность и чуть не была раскрыта женой Баяна, но вовремя подслушала разговор двух женщин. Тогда она заманила жену Баяна за стан, сославшись на неотложный разговор без свидетелей. Та охотно согласилась пойти со злодейкой в тихое место. Безопаснее было разговаривать в стане, но молодая женщина стыдилась показать свою ревность перед чужим племенем, в которое и так нелегко вживалась. Начнут судачить да за глаза смеяться.

Жена Баяна была очень гордой женщиной и за станом высказала Тенгизе все, что наболело, не забыв упомянуть и об убийстве вождя.