Таких техникумов, как наш, по стране было немного, и они считались привилегированными. Поэтому нас, кроме стипендии в 50 рублей, обеспечивали бесплатной формой, общежитием и дармовым же питанием. Но кормили «элиту» рабочего класса хоть и бесплатно, но не обильно. Поэтому, как и нынешние студенты, по вечерам и выходным дням искали, где бы нам подработать. Помню: однажды отправился Юрий с друзьями на Волгу разгружать баржи с цементом. А когда вечером заявился, мы ахнули — вся спина у него была в запекшейся крови. И у других ребят, работавших с ним, тоже не лучше. Грузчицкому-то делу тоже учиться надо, а у Юры опыта не было. На улице лето, жара — он и снял рубашку, чтобы легче мешки таскать. Да вышло наоборот: их грубая ткань расцарапала кожу, ссадины разъело потом, и в итоге на Юрину спину было страшно смотреть. Позже опытные грузчики посоветовали для защиты накрывать спину мешковиной. После этого случая мы долго боялись такой работы.

Юра любил подвижные игры, поступил в баскетбольную секцию, прислал фотографию команды. Стоит он первым. Самый невысокий, но видно — сильный. Стал в команде капитаном. Играли хорошо. Команда в соревнованиях всегда отличалась, занимала даже первые места. Другие увлекались лыжами, третьи, конечно, футболом. И об их успехах Юра не забывал написать.

Сначала Алексей Иванович слушал новости о спортивных успехах с молчаливым осуждением, думал, что Юра не бросил еще мысль о спортивной профессии. Но потом понял, что сын спорту отдает только свободные часы.

В Саратове хороший оперный театр, и Юра стал ходить на спектакли. Я прикинула, что выкраивать ему на билеты нелегко из маленькой стипендии, послала ему денег. Но Юра тут же откликнулся: мама, не беспокойся, не отрывай от себя, знаю — вам тяжело достаются деньги. Нас обувают, одевают, даже кормят бесплатно, так что стипендия полностью идет на развлечения.

На самом же деле они часто ходили разгружать вагоны, чтобы заработать на кино и театр. Но то, что достается нелегко, больше ценится. Юра, его товарищи особенно ценили театр, потому что путь к нему лежал через работу для покупки билетов.

Только в Саратове он впервые услышал оперу. О спектакле напишет, о композиторе тоже сообщит. Так в Юриных письмах прочитала я о Глинке, Чайковском, Даргомыжском, Бизе.

Организовывала эти посещения их классный руководитель, преподаватель математики Анна Павловна Акулова.

Юра был отличным учащимся, активным общественником, душой группы. Разносторонний спортсмен, он и по лыжам имел разряд, и плавал хорошо, и легкой атлетикой занимался. Но особенно любил он баскетбол, по которому получил сначала третий, потом второй и наконец первый разряд. Его меткие броски вызывали горячее одобрение болельщиков, а баскетбольная команда техникума, капитаном которой был Юра, была бессменным чемпионом города.

Товарищи очень любили Юру, а нас, преподавателей, поражала разносторонность его интересов. Он отлично знал математику, увлекался физикой и литературой, выступал с политинформацией, участвовал в литературных диспутах и математических олимпиадах, охотно помогал отстающим, был секретарем ДСО «Трудовые резервы» и комсоргом литейного отделения.

Мне он запомнился подтянутым, всегда чрезвычайно опрятным, в отлично отутюженной форме и непременно в белоснежной рубашке.

В нашей группе было много заядлых театралов. Начало этому увлечению положил техникумовский профком, закупивший как-то билеты в Театр оперы и балета имени Н. Г. Чернышевского. В числе обладателей билетов были и мы с Юрием. С тех пор Юрий, Женя Стешин, я и другие ребята из нашей группы стали завсегдатаями театра. Мы ходили слушать «Ивана Сусанина», «Кармен», «Пиковую даму», с большим удовольствием смотрели мы и многие пьесы в Драматическом театре имени Карла Маркса. С этим театром как раз и связан эпизод, о котором я хочу рассказать.

Однажды мы собрались на спектакль «Девушка с кувшином». В этот вечер муж Анны Павловны, преподаватель суворовского училища, дежурил, и мы, зная об этом, решили пригласить Анну Павловну в театр.

Пьеса нам понравилась, вечер прошел чудесно.

Зато утро следующего дня для некоторых из нас оказалось мрачноватым. На занятиях по математике Анна Павловна вдруг стала вызывать по очереди к доске всех театралов. Это было для нас полной неожиданностью. Из-за культпохода никто за учебник алгебры не брался. Жалкое зрелище мы представляли. Саша Осадчий, Женя Стешин, Коля Тезиков и я получили двойки.

Последним к доске Анна Павловна вызвала Гагарина. Ну, думаем, и Юра наш влип. Но Юра спокойно взял мел и спокойно вывел формулы логарифмов корня и степени. В этом эпизоде проявились самые существенные, на мой взгляд, черты его характера: целеустремленность, сосредоточенность, сознание ответственности.

Юрий Гагарин занимался много, терпеливо, упорно. Припоминается такой случай. Однажды формовали мы маховик для пресса. Но формовка все никак не давалась. Другие учащиеся разошлись, а мы с Юрием бились над этим злополучным маховиком до глубокой ночи, до тех пор, пока не сработали все в лучшем виде.

Мы много читали, особенно советских писателей — Алексея Толстого, Михаила Шолохова, Александра Фадеева, Бориса Полевого. Преподаватель литературы и русского языка Нина Васильевна Рузанова, видя нашу тягу к книгам, организовала литературный кружок. Была у нее и еще одна цель — научить нас правильно говорить по-русски, так как речь многих ребят была очень засорена. В кружке мы обсуждали прочитанные книги. Первый диспут был посвящен «Повести о настоящем человеке». Самыми интересными были выступления Жени Стешина и Юрия Гагарина.

— Я любил Овода, — сказал Гагарин, — но Маресьева полюбил сильнее. Он мой современник.

В своей группе Юра был по литературе первым учеником. Обычно, затрудняясь с ответом, ребята говорили:

— Спросите Гагарина, он-то знает наверняка…

Много Юра читал. В его библиотечном формуляре можно было увидеть произведения Чехова, Толстого, Пушкина, Гоголя, Фадеева, Островского. Юра любил повторять слова Корчагина о том, что жизнь надо прожить так, чтобы потом не было стыдно за бесцельно прожитые годы.

Уроки Юра выполнял очень аккуратно, и только однажды пришел он на занятие с небрежно выполненной работой по русскому языку. Я удивилась: такое было впервые. Пришлось сделать Юре серьезное внушение. Он же, выслушав меня, сказал: