К собранию готовились ответственно. После обеда в управе отключили турникет. Чтобы можно было свободно пройти в зал заседаний. Планировалось участие не только заводчан, но и из города. Однако никакой импровизации – типа кто пришел, тому и рады. Список составлен, предварительно согласован с главой службы безопасности Поворотовым и братьями Клобами. Директоршу не побеспокоили подробностями. Дальше действовали строго по плану (или протоколу). Возле турникета с двух сторон замерли два шкафа в форме охранников. Не те шкафы, что дежурили в гостинице Мара в волнительную ночь – тех уволили с треском. Помимо шкафов гостей встречала девушка в форме протокольного отдела ТыМЗ (был и такой!) – белый верх, темный низ. Для девочки поставили столик, на столик положили список – в нем отмечали галочкой каждого пришедшего. Все строго по протоколу. Приехал и торопливо прошел мэр С.Н. Колесников. Девочка заулыбалась и запрыгала. Пропустили и других гостей. Собственно, пропуска не нужны – все всех знали. У Поворотовских охранников через турникет (неважно – выключенный или нет) муха не пролетит – не то, что замаскированный корыльбун.

Хотя нет! Случился незапланированный эпизод – без него не обойтись. Так, пустяки. К турникету неуверенной походкой приблизился один гражданин небрежного вида. С вздыбленными серо-седыми волосами и сморщенной физиономией сказочного корыльбуна. Костюм на нем болтался, под пиджаком ничего, кроме майки, на ногах черные (хорошо хоть не белые!) тапочки. Шкафы–охранники словно по невидимой команде преградили дорогу.

– Стоять!! (неминуемое продолжение фразы – стрелять будем!).

Гражданин испуганно вздрогнул. Но собрав все свое мужество, выпалил:

– Я хочу пройти! Не вправе преграждать! Меня здесь все знают. Столько лет!.. Я это… как его… старожил…

На помощь охранникам (их дело – стоять и стрелять, а не переговоры вести) поспешил опытный (более девочки) сотрудник протокольного отдела. Увидев, кто перед ним, сотрудник облегченно выдохнул. Тон, которым он воспользовался, был явно издевательским.

– Кто-кто? Аксакал? Столетний?

– Не то, что давно живу на свете, а всю жизнь на заводе отработал. Сразу после института начиная… Я не чужой здесь – свойский… Фабрики и заводы в нашей стране тогда принадлежали народу! И мы не на хозяев трудились. На социалистическое государство.

– Напился! Где ты теперь трудишься, Килька? Под забором? На бутылку хватает? Сколько платят?

– Тсс… Неважно… Деньги – не главное… Когда нормально все было – все государственное – я работал. Честно и добросовестно. И все работали. И начальник мой Вениамин Игоревич… Теперь для кого работать? Для олигарха Сатарова, чтобы он новую яхту купил? или остров в Тихом океане? или даже железный дворец? В АУ… ой, в УА… или в УО… Короче, в холдинге Наше Железо этого железа хватит… Я, между прочим, ни разу во дворце или в океане не был… Гм, не тонул в нем…

– Хочешь, что ли? В водке и утонешь! Никакого выхода нет…

– В диалог включились другие участники – кто мимо проходил на заседание.

– А он спонсора нашел. Его бабылидин племянник спонсирует – поит. Я бы тоже не отказался. Говорят, что племянник – ну, не племянник, но тоже родственник самого олигарха Сатарова. Может, он?

– Чего он? напоит и накормит? Он сам с нашего стола жрет в три горла. Яхты и острова покупает. Британскую команду Челси купил!

– Это не Сатаров – Абрамович купил. Ну и че? Когда богатые бедным помогали? Только если им, богатым, что-то нужно. Например, власть удобную выбрать… И потом, старая истина – если богатый с бедным знается, то это богатый богатеет, а не наоборот. Слышь, Килька, поимел с племянниковых щедрот?

– Хороший человек. Кандидат наук. Племянник бабы Лиды. Душевный. Мы с ним говорили, говорили до утра. До полного упадка…

– О чем? О победе мировой революции? Или о кризисе в мире? Сказки друг дружке рассказывали? Ты ему про Пятигорье, а он тебе про деда Гранита? Уж его бы дед быстро эксплуататоров к стенке – и выщелкал бы!

– Хорошие в Пятигорье сказки. Про лису и про барана. Про бабку на Мобутином хуторе. Шустрая старуха…

– Не придуривайся, Килька! Все равно не пропустят. Ты на совещание умничать начнешь, а кому надо?

– Как кому? Мне! Я старожил!

– Мобутя старожил – ему уже, наверное, лет сто. Тебе сорок. Мужчина в самом расцвете сил. Три девки у тебя еще замуж не выданы… Иди отсюда, пьянь! Видел бы тебя Венька Имбрякин. Конечно, он пил, но мозги не пропивал.

– Точно. Главное и нужное – это мозги. В любой жизни и при любом строе… И на заводе тоже. Мы потому и накрылись, что у нас техотдела не стало. Головы на заводе. Неработающие станки и впрямь на металлолом пригодны. Новое оборудование не купить. Если купить, кто отладит? Ты же, Килька, на мир через бутылочное стекло смотришь. Чертежи не прочитаешь.

– П-прочитаю… Я и по а-аглицки могу… И прочитаю, и просчитаю. Хошь, сейчас эпюру построю?

– Хватит трепаться. Или трепыхаться. Ты не способен. Давайте его отсюда, ребята! – скомандовал сотрудник шкафам охранникам.

Шкафы безмолвно и без эмоций взяли Кильку Кулыйкина за руки и вынесли его из управы. Аккуратно поставили на крыльцо, подтолкнули в спину – дескать, иди, не морочь головы занятым людям. Огорченный Килька побрел восвояси. Если в списках не значишься, то чего уж теперь…

Этот спонтанный эпизод никак не повлиял на ход дальнейших событий. Все прочие посетители значились в списке и беспрепятственно пропускались внутрь. За полчаса до начала больше половины кресел оказались прижаты седалищами тылков. Пришла в полном составе коммерческая служба. Очевидно, по распоряжению В. Пятнашкова. Сплошь молодые люди – парни и девушки, одетые модно, с телефонами. Строго говоря, это дети заводчан – на производстве они ни дня не поработали (родители им такого ужаса не желали), и не заподозрили (счастливчики!), что основные орудия труда на ТыМЗ не компьютеры, принтеры, факсы, кофемашины и кулеры. И основное место – не офис. Из совсем другой оперы – механический, литейный, сборочный цеха, травилка, гальваника, покраска. Однако молодые менеджеры, что крутились возле денег (заказов, договоров, счетов фактур, векселей и пр.), уже поняли, что дело швах (МАВ!) и не трепыхались. Да провались Утылва! Их ждал целый мир – большие мегаполисы, новые должности, крутые оклады (так они думали, и глаза загорались). Также думал юноша Алексей Имбрякин – про это говорил речь в бабылидином дворе.

Другой ряд кресел в зале заняли женщины в возрасте и все, видно, замужние. Тыловки. С завитыми кудрями, в нарядных китайских кофточках, с одинаковым