В ней очень много тепла и света!

Сражайся за нее, к черту воронье,

Ведь Родины нет в свете сем дороже!

Ведь эгоизм преступное вранье,

А бес жестокий скалит гнусно рожу!

Что сделал для страны - ребята мы орлы,

Что можем для Отчества все мало!

Мы славные сыны - Богам считай равны,

Низвергнем, что мешает с пьедестала!

О Родина моя - священная земля,

Порой служить Тебе мы забываем!

Отряд считай, единая семья,

Отец товарищ мудрый гений Сталин!

В стране моей большой, есть символ дорогой,

То герб с орлом раскинулся двуглавый!

Деритесь и с сохой, с проклятою ордой,

Народ России гордой Православной!

Вот армия моя - вошла в Берлин, громя,

Нацизма орды выметая нечисть!

От "Тигров" и "Пантер" остался хлам ломья,

Уже преисподней черти жаждут встречи!

Им отольются лавой ада - речи,

Что нес диктатор своры воронья!

А павшие воскреснут, к жизни вечной,

Бог Род подарит славный путь житья,

Не надо только Господу перечить,

Да будем в вере стойкой: ты да я!

Краков к счастью еще не был взят. Там от воеводы князя Лопатин-Пожарского Лея и Гришка узнали подробности произошедшего разгрома. Как выяснилось, изменники бояре вместе с предводителем Курбским сняли посты и подсыпали через наемников и продавшихся поваров в пищу солдат сонного зелья. Это позволило османам свалиться на самую большую в истории Руси, армию, как ночной филин на зайца.

Часть бойцов все же проснулась, или некоторые воины не успели отведать дурмана. В частности Шуйский шатаясь, выскочил с мечом. Несколько стрел из длинных луков пробило князя, а шею захлестнул аркан. Курбский из изменника были тут как тут...

В ходе ночного боя Лопатин удалось, пользуясь ночной сумятицей вывести около десяти тысяч преимущественно конных бойцов. Турок собрало великое множество, плюс подходили австрийские части, так что шансов на победу при сонном войске уже не было. Сам Лопатин-Пожарский не уснул, потому, что чувствуя приближеннее противника, сильно разбавил вино водой. Увы, не все последовали подобному примеру. Многих спящих воинов янычары зарезали. Других ожидало жуткое рабство.

Лопатин-Пожарский в гневе сжал кулаки:

- До чего противные эти басурмане. Мало им девок портить, так они безбородых хлопчиков. Такое с ними делают, что и сказать противно - содомиты проклятые!

Лея уверила князя:

- Ненадолго! Раз мы тут -то скоро конец орде!

Младший брат князя, в титуле дитя боярское Пожарский ( возможно отец или дед Великого Пожарского) печально вздохнул:

- А что вы сделаете. Тут одни только османский воинов с Азии и Африки собралось тысяч триста, австряки с наемным сбродом со всем Европы тысяч полтораста.

Лопатин с печальным видом добавил:

- Я только пять единорогов успел вывести, остальной орудийный снаряд у них. И даже штурмовать Краков не надо, сроют артиллеристскими залпами! Смертельными для нас залпами.

Две очаровательные польские панночки-прислужницы принесли на серебреном подносе поросеночка пару уточке и большой кувшин с вином. Причем горло запечатано особой глиной. Прислуживающие девушки низко кланяются, они белых, льняных платьицах почти не скрывающих фигурку и оставляющих открытыми выше колен загоревшие, стройные ножки.

Гришка смотрит на босоногих полек и в его сердце начинает биться чаще, а по жалам растекается тепло непонятного жара. Все чаще он ловит себя на том, что ему хочется смотреть на девушек, прижиматься к ним, поцеловать за ушко, погладить... Но мальчишка с усилием встряхивает наваждение. Предаваться утехам сейчас, когда враг уже вступил на территорию Российской империи, а буквально в двадцати верстах от тебя почти полмиллиона врагов.

Да как тут можно пребывать во спокойствии или предаваться сладостным мечтам. Впереди, у них самая трудная из всех задач. Борьба с султаном, которого прозвали Великолепным сами европейцы. Что же победа над ним будет одержана, ибо есть русский дух.

Лея задала наводящий вопрос:

- Когда думаете, супостаты пойдут на приступ?

Князь Лопатин-Пожарский ответил после краткого раздумья. Гришка тем временем автоматически сгрыз кость дикого кабана. До чего у бессмертного стали крепкими зубы. Впрочем, живот наполнился и уже есть не хотелось. Вообще пища в вечном организме сжилась без остатка, и исчезла потребность ходить по нужде. Голос у князя стал тихим. После череды боярских измен, осторожность никогда не помешает:

- Думаю, они хотят потратить некоторое время для изучения наших новейших орудий. А потом испытают на Кракове. Иначе город был бы уже взят!

Гришка с торжествующей улыбкой заявил:

- Там мы прибыли как вовремя!

Лея ехидно вставила:

- Мы успокоим волну вурдалаков!

Юноша Пожарский робко заметил:

- В городе неспокойно. Паны явно хотят открыть ворота. Идут разговоры, что будто царя Ивана бояре уже свергли...

- При последних словах юный дворянин испугано оглянулся. Подземелье Малюты страшило всех. Опричная слобода выделена и в Кракове. Но Гришка чувствовал себе уверено:

- Сколько у нас солдат, на которых можно положиться?

Лопатин втянул голову в плечи, нахмурил лоб и сообщил:

- Десять тысяч уцелевшего войска. Русские части гарнизона и отряды с окрестностей это еще пять... Ну еще десять могут выделить местные как ополчение, Краков самый большой польский город. - С большим сомнением князь пробормотал. - Но на них опасно положиться.

Лея с гордым видом заявила:

- Все равно пускай соберутся, а с ляхами у меня будет короткий и жестокий разговор. - Воительница-терминатор жестко высказалась, выпустив подростковый сленг. - По ботаем на Бейсике. - И полюбовалась произведенным эффектом. Пусть думают, что она читает заклинание. Или вообще это как сказать ангельский язык.

Есть вот такие пятидесятники, что любят говорить на иных языках. И вроде как начинают болтать, что невероятное, и тарабарское!

Гришка тем временем откусил кусок серебряной ложки и принялся жевать кусочек. Это выглядело вполне естественно. Рефлекс требовал на зубах жвачки, а серебро достаточно мягкий металл, чтобы тренировать челюсти.

Но что теперь конкретно делать?

Лея заявила:

- Пошли, будет трубить сбор. Никакого сидения в осаде, один удар решит