Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я заколебался. Негодование и неуверенность тянули меня в разные стороны. Наконец я пошел на кухню и заварил чай, уговаривая себя, что делаю это для Середит. Но когда я постучал, мистер де Хэвиленд ответил: — Не сейчас. — У него был выговор жителя Каслфорда, а голос напомнил мне кое о ком.
Я громко крикнул через дверь:
— Но вы сказали...
— Не сейчас!
— Эмметт? — раздался слабый голос Середит. — Заходи.
Она закашлялась, и, толкнув дверь, я увидел, что моя хозяйка лежит, вцепившись в одеяло, словно пытается отдышаться. Ее глаза покраснели и слезились. Она подозвала меня. Мистер де Хэвиленд стоял у окна, сложив руки на груди; Фергюсон — у очага, посматривая то на своего спутника, то на Середит. Комната вдруг показалась очень маленькой.
— Это Эмметт, — с трудом выговорила Середит, — мой ученик.
— Мы уже виделись, — ответил я.
— Раз ты здесь, — начал де Хэвиленд, — может быть, тебе удастся уговорить Середит не делать глупостей? Притащились к ней из самого Каслфорда, а она не разрешает доктору ее осмотреть.
— Я вас не приглашала.
— Нас позвал ваш ученик.
От взгляда, который она метнула в меня, мои щеки запылали.
— Что ж, простите, что он зря потратил ваше время. — Глупости какие. Я занятой человек, и вы это знаете! У меня срочные вызовы...
— Я же сказала — не приглашала я вас! — Середит отвернулась, как ребенок, а мистер де Хэвиленд взглянул на доктора и закатил глаза. — Со мной все в порядке. Простыла на днях, вот и все.
— Ваш кашель мне не нравится. — Доктор впервые обратился к ней напрямую: говорил он тактично и даже вкрадчиво. — Расскажите подробнее, как вы себя чувствуете?
Середит по-детски скривила рот, и я не сомневался, что она промолчит, но, переведя взгляд на де Хэвиленда, моя хозяйка ответила:
— Чувствую усталость. Знобит. Болит в груди. Вот и все, пожалуй.
— Позвольте я... — Фергюсон потянулся и взял ее за запястье, прежде чем она успела отдернуть руку. — Да, теперь все ясно. Благодарю. — Он взглянул на мистера де Хэвиленда, и в его взгляде мелькнуло непонятное мне выражение. — Больше мы не будем вам мешать.
— Прекрасно. — Мистер де Хэвиленд направился к двери, помедлил у кровати, будто хотел что-то сказать, и пожал плечами. Затем с рассеянной решимостью, означавшей, что я должен уступить ему дорогу, вышел из комнаты. Фергюсон последовал за ним, и мы с Середит остались наедине. — Простите... Я волновался за вас.
Но она меня, кажется, не слышала. Ее глаза были закрыты, лопнувшие сосуды на щеках краснели, как разлившиеся алые
чернила. Однако она знала, что я все еще здесь, потому что через минуту махнула рукой, молча приказывая мне удалиться.
Я вышел. Свет лампы заливал ступени лестницы и перила, окрашивая их бледным золотом. Снизу доносились голоса гостей. Прежде чем спуститься, я остановился и прислушался. Голоса звучали отчетливо.
«— ...упрямая старуха», — говорил де Хэвиленд. — Простите, доктор. Из слов почтальона у меня сложилось впечатление, что она просила...
— Не извиняйтесь, дорогой друг. Как бы то ни было, я видел достаточно, чтобы сделать выводы. Она слаба, разумеется, но реальной опасности нет — разве что ей внезапно станет хуже. — Раздались его шаги, и я догадался, что он пошел за шляпой. — Вы уже решили, как поступите?
— Я останусь здесь и буду присматривать за ней, пока ей не станет лучше или...
— Жаль, что она живет в такой глуши. Если бы она жила в городе, я был бы рад навещать ее.
— Да уж, — фыркнул де Хэвиленд. — Середит — ходячий анахронизм. Она все еще живет в Темных веках. Если уж ей так хочется продолжать заниматься переплетным делом, она могла бы работать в моей мастерской в полном комфорте. Вы даже не представляете, сколько раз я уговаривал ее переехать. Но она ни в какую не желает уезжать отсюда. А теперь вот еще взяла этого треклятого ученика. — Да, она может быть упрямой.
— Не то слово. Она кого угодно доведет до белого каления. — Он с присвистом выдохнул через сжатые зубы. — Что ж, придется мне потерпеть и попытаться заставить ее образумиться.
— Зачем. Вот... — Лязгнула защелка саквояжа, затем что-то звякнуло. — От боли и бессонницы можете дать ей несколько капель этого снадобья. Но не больше.
— Хорошо. Непременно. Ну, доброй ночи. — Дверь открылась и закрылась; на улице скрипнули колеса, и двуколка затарахтела прочь. А де Хэвиленд стал подниматься. Наверху он поднял лампу и смерил меня взглядом.
— Никак подслушиваешь? — Он не дал мне ответить. Прошагав мимо, бросил через плечо: — Принеси мне чистую постель.
Я пошел за ним. Он открыл дверь моей спальни и на пороге оглянулся.
— Что тебе?
— Это моя комната. А мне где прикажете...
— Понятия не имею. — Он захлопнул дверь у меня перед носом, и коридорчик погрузился во мрак.
V II
я ночевал в гостиной, завернувшись в запасное одеяло. Набитая конским волосом кушетка была такой скользкой, что в конце концов я поставил одну ногу на пол и опирался на нее, чтобы не соскальзывать вниз.
Когда я проснулся, в доме было холодно и еще темно. Болела каждая мышца. Я не сразу понял, где нахожусь, и сперва решил, что где-то на улице, посреди громадных и сумрачных заснеженных руин. Холод стоял такой, что я даже не стал пытаться снова уснуть. Встал, завернулся в одеяло, на затекших ногах прошагал на кухню, разжег огонь на плите и вскипятил воду для чая, затем заварил его. Последние звезды мерк-
ли над горизонтом; на небе не было ни облачка. Допив свой чай, я поставил второй чайник, чтобы отнести его наверх. Пока я возился, кухню начал заливать солнечный свет.
Поднявшись на второй этаж, я услышал, как открылась дверь моей спальни. Меня поразило, каким привычным стал этот звук: я сразу узнал его — дверь Середит скрипела иначе.
— А, прекрасно. Я как раз хотел попросить воды для бритья. Но ничего, чай тоже неплохо. Сюда, пожалуйста.
На пороге моей комнаты стоял мистер де Хэвиленд. Теперь я смог лучше разглядеть его: курчавые светлые волосы с проседью, водянистые глаза, надменная мина; вышитый жилет поверх рубашки. Возраст угадать было сложно: из-за блеклых глаз и светлых волос ему можно было дать и сорок, и шестьдесят.
— Поторопись, мальчик.
— Это для Середит.
На мгновение мне показалось, что он возразит. Но он лишь вздохнул.
— Хорошо. Тогда неси вторую чашку. А воду для бритья вскипятишь потом.
Он протолкнулся мимо меня и вошел в спальню Середит без стука. Дверь распахнулась, я придержал ее локтем и спиной зашел вслед за ним.
— Уходи, — проговорила Середит. — Нет, Эмметт, ты останься.