Телефон завибрировал снова. Он перевел взгляд обратно и продолжил читать сообщение Эва: «Кто-нибудь почувствовал землетрясение?» А за ним сообщение от кого-то еще: «Интересно, это было землетрясение?»

Резкий вброс адреналина, и Джек моментально набрал: «Я почувствовал. Все остальные – нет». В тот момент, когда он нажимал кнопку «отправить», целый поток сообщений хлынул в его телефон, словно письма высыпались на пол из почтового ящика. «Ух ты, землетрясение», – писал один. «Да, тряхануло», – другой. И куча других твитов на ту же тему. «Я ощутил землетрясение, но Ливия не поверила мне, пока не начали сыпаться твиты», – это Биз. В конце концов кто-то сообщил: «Магнитуда 4,72 балла».

Землетрясение не причинило никакого ущерба, разве что слегка потрепало нервы и покосившиеся картинки на стенах. Но для небольшой группы людей, переживших его вместе с Twitter, это был совершенно новый опыт. В тот день сервисом пользовались всего несколько сотен человек. Из 15 тысяч твитов, посланных в сеть к тому моменту, почти все так или иначе представляли собой ответ на вопрос «Каков твой статус?» – вопрос, который зачастую провоцировал нарциссические ответы.

Обмен сообщениями по поводу землетрясения через Twitter показал: личный статус может выражать нечто большее, чем индивидуальность владельца аккаунта. Пользователи сайта находились в совершенно разных местах, но время и пространство чудесным образом уплотнилось. Словно кто-то потянул концы висящих нитей свитера, заставив материю плотнее сжаться. Как и предвидел Ноа, опередив всех на несколько месяцев, Twitter пригодился, помогая людям чувствовать себя не так одиноко.

Для Эва эта история стала еще одним знаком того, что Twitter следует развивать в сторону обмена новостями, а не просто статусами. Он понимал Twitter как коммуникативную, а не только социальную сеть. Он говорил об этом Джеку, но тот не соглашался с начальником, усматривая в истории с землетрясением прежде всего пример скорости работы Twitter. Он сосредоточился на том факте, что телефон у него на столе завибрировал за несколько секунд до того, как стол превратился в дрожащую марионетку на ниточках, только без кукловода. Джек продолжал видеть в Twitter способ рассказать, что происходит именно с ним. Эв начинал видеть в сервисе способ рассказывать, что происходит в мире.

Однако подобные мелкие разногласия оставались неизвестны широкой публике, хотя философию Twitter Джек и Эв понимали совершенно по-разному.

11 марта 2007 года. Ранний воскресный вечер. Актер Зе Фрэнк смотрел на море голов, склонившихся над тусклыми экранами телефонов. Расхаживая по сцене, он зачитывал список претендентов в номинации «лучший стартап в категории блогов» на ежегодной IT-конференции «Юг через Юго-Запад» в Остине (ближайший аналог «Оскара» для компьютерщиков). Его светлые волосы подпрыгивали при каждом шаге в едином ритме с оранжевыми шариками, висевшими в глубине сцены. Говоря, он стремился создать у зрителей ощущение предчувствия.

– Суперфлоус Бантер, – произнес он, дочитывая список финалистов, а затем, после короткой паузы: – И… Twitter!

Переполненный зал начал свистеть и аплодировать. Ничего общего с тем, что произошло на Lovу Parade пятью месяцами ранее.

Джек, почти не веря своим ушам и глазам, обернулся и улыбнулся. Эв обвел взглядом зрительный зал, медленно потягивая красное вино из маленького пластикового стаканчика, затем наклонился к Джеку и прошептал, что если Twitter выиграет, то ему, Джеку, предстоит сказать речь со сцены. Джек перепугался. С детских времен из-за проблем с речью он не чувствовал себя уверенно, выступая перед большой аудиторией. Он повернулся к Бизу и, делясь то ли хорошей, то ли плохой новостью, спросил:

– А что мне говорить?

Биз на пару секунд задумался, после чего произнес: «Я все понял». Затем взял карандаш, листок бумаги, набросал короткую речь и протянул листок Джеку.

Ноа, уже официально не работавший в Twitter, сидел рядом с ребятами и держал в руках видеокамеру, фиксируя всё, что происходит. Когда по залу разнеслось слово «Twitter», он свистел и улюлюкал вместе со всеми.

Ноа приехал на конференцию, чтобы изучить, какие идеи собираются реализовывать стартапы, и сравнить их со своими. Входя в зал, столкнулся с бывшими коллегами и лучшими друзьями. После обсуждения светских тем и той бешеной скорости, с которой народ на конференции стал подключаться к Twitter, Эв мирно предложил:

– Пойдем, сядем все вместе, рядом?

Последние несколько месяцев были тяжелыми для Ноа. Незадолго до этого он написал в своем блоге, что 2006 год стал самым трудным в его жизни. «Я потерял больше, чем думал, что могу потерять. Утратил двух лучших друзей, изменил самооценку, – писал он на своем личном сайте. – Я ушел из компании, оставив там всё, над чем трудился несколько лет. Я познал, что такое стресс, доверие, печаль. Я плакал больше, чем за всю предыдущую жизнь».

И теперь, когда Ноа пытался собрать себя по частям, Эв протянул ему руку.

– Конечно, здорово, – ответил Ноа. – С удовольствием.

Они сидели в зале и слушали Зе Фрэнка. Все из Twitter, изрядно вымотанные за несколько предшествующих дней, пребывали в сильном возбуждении.

Эв уже несколько раз бывал на такой конференции и знал, что между заседаниями все собираются в холлах и болтают обо всем на свете. Поэтому несколькими месяцами ранее в письме Джеку и Бизу он предложил: «Почему бы не повесить плоский экран в главном холле, где все тусуются, и не вывести на экран Twitter? Туда можно будет вывести твиты от участников конференции (и, разумеется, инструкции по подключению)». Он предположил, что «чрезвычайно интересное зрелище – обновление статусов и фотографии людей, стоящих рядом с тобой» побудит присутствующих к активности.

Биз и Джек немедленно подхватили эту идею, собрали весь наличный арсенал и приступили к работе. Команда Twitter была по-прежнему совсем невелика – группа разработчиков и дизайнеров. Блейн и Джереми начали заниматься серверами. Рэй, делавший нечто подобное для памятного явления Twitter на Love Parade, нарисовал флэш-анимацию, которую можно было крутить на 51-дюймовом плазменном экране. За несколько дней до начала конференции Биз и Джек вылетели на место, чтобы установить экраны по холлам. За каждым экраном висел большой бежевый логотип Twitter в окружении инструкций по подключению и отправке твитов.

Участники конференции с радостью наблюдали свои имена, лица и комментарии в общем потоке информации. Довольно быстро плазменные экраны превратились в компьютерные доски объявлений, вокруг которых собирались люди, чтобы узнать, на какой семинар или дискуссию стоит сходить.

До начала продаж айфона от Apple оставалось несколько месяцев, поэтому обычай постоянно смотреть на экран телефона пока не стал всеобщим даже среди айтишников. У большинства, как и у Джека, имелась Motorola Razr – плоский телефон со сдвижным экраном, предлагавший широкое меню возможностей.

Поскольку Twitter работал через сообщения, им могли пользоваться обладатели всех типов мобильных телефонов, и среди участников конференции идея распространилась довольно быстро.