— Кхм! — хмыкнул на страстный монолог Хеджин Его величество император ХунЮн.

Что ещё он мог ей сказать? Только то, что во дворец пока отправляться рано. Сначала надо подлечиться.

Уходя, ХунЮн думал о том, какие чувства он бы сейчас испытывал к Соа, если бы Хеджин не похитили, и она вовремя приехала на смотрины?

К Талталу Его величество заходить не стал, хотя изначально собирался сам сообщить ему о том, что Хеджин пошла на поправку. Отдал распоряжение Бэкхёну, чтобы передал он. А ещё повелел перевезти Талтала в лагерь отряда «Камакви» и начать тренировки. Его величество не желал, чтобы Талтал и Хеджин увидели друг друга. Если один влюблённый ради другого может наворотить столько дел, то какая катастрофа может случиться, если они будут вместе? Талтал сам открыто признался, что любит Хеджин. Хеджин так и не сказала, что любит Талтала, но он не сходил с её уст весь их разговор.

44 — выпечка, которую традиционно употребляют на Праздник середины осени вместе с чаем. Фестиваль посвящён наблюдению Луны и поклонению ей, а «лунные пряники» юэбины считаются незаменимым деликатесом. Обычно юэбины круглые или квадратные, примерно 10 см в диаметре и 4–5 см в толщину, начинены пастой из сладких бобов или лотоса. Начинка занимает большую часть пряника (из Википедии)

26

На следующий же день у Его величества появилась возможность проверить свои чувства к Соа. Рано утром в его покои постучал главный евнух и попросил разрешения войти по срочному делу:

— Ваше величество! Вашу наложницу Соа отравили. Она умирает.

Император ХунЮн как будто вернулся в тот день, когда он был ещё принцем ХунЮном и точно такие же слова были сказаны по поводу Гюри. Несчастья пошли по второму кругу.

Его величество стремительным метеоритом промчался по дворцу и ворвался в комнату Соа. Около её кровати хлопотали лекарь и евнух. Его величество схватил обоих за шиворот и отшвырнул в разные стороны, как тряпичных кукол.

Соа лежала на кровати такая маленькая, бледная, беспомощная. Дыхание её было тихим, едва заметным. Её лоб был покрыт испариной. Его величество осторожно стёр блестящие капельки. Повернулся к евнуху, стоявшему в полупоклоне, жёстко взял его за шею, поднял в воздух и прижал спиной к столбу балдахина. Едва сдерживая гнев, прошипел:

— Я велел не спускать с неё глаз! Кто посмел?

— Ваше величество! Ваше величество! — хрипел в руках императора евнух, болтая ногами в воздухе, — Позвольте объясниться!

Его величество кинул евнуха на пол и тот, распластавшись по полу, заговорил:

— Ваше величество! Госпожа уже месяц не покидает пределы комнаты. Около неё только две служанки, которые ни разу никуда не выходили. Около дверей и окон охрана. Вся еда госпожи тщательно проверяется отведывателями.

— Но её всё равно отравили! — отчеканил Его величество и резко развернулся к лекарю.

И тот оказался точно в таком же положении, как минуту назад евнух. Но у него было время на обдумывание ответа, поэтому он заговорил быстро-быстро:

— Ваше величество! Госпожа не принимала яд.

— Не принимала яд, говоришь, так почему же она умирает?

— Госпожа не умирает, Ваше величество!

— Говори! — позволил император и кинул лекаря на пол рядом с евнухом.

— Ваше величество! Госпожа просила меня принести ей яд, и я согласился…

— Ты признаёшься, что отравил мою наложницу?

— Нет, Ваше величество! Я принёс ей безобидное успокаивающее снадобье, добавил лишь ху45 полыни для горечи, чтобы она не заподозрила обман.

— Почему? — уже более спокойно спросил Его величество.

— Наложница Гюри тоже просила меня достать ей яду. Я отказался, но она всё равно нашла его где-то сама.

— Соа просто спит?

— Не совсем, Ваше величество! — осторожно ответил лекарь, — Госпожа так поверила, что выпила яд, что её организм соответствующим образом отреагировал. Я собрал все анализы — следов яда нигде нет. Но все симптомы отравления есть.

— Её жизнь вне опасности?

— Боюсь, что это не так, Ваше величество! Госпожа, действительно, может умереть…

— Так сделай что-нибудь! Позови всех лекарей! Соберите совет!

— Ваше величество! Трудно вернуть человека с пути к Небесному Императору, если он твёрдо решил туда идти. Госпожа не слышит нас. Снадобье, которое мы ей пытались влить в рот, отвергает… Ваше величество! Госпожа плакала не переставая с того времени, как умерла наложница Гюри. Она винила себя в её смерти. И тосковала по встречам с Вами. Она попросила меня принести ей яд сразу же после того, как Вы, Ваше величество, покинули её комнату несколько дней назад.

За такое обвинение императора, вообще-то, можно было лишиться головы, поэтому последние слова лекарь шептал уже еле слышно. А Его величество застыл в недоумении. Что же получается, он сам виноват в смерти своей любимой Соа?! Насколько он помнил, их разговор был вполне мирным. Что за чушь несёт этот убогий, бесполезный старик!

— Ваше величество! — подал с пола голос евнух, — Госпожа очень переживала, что Вы больше не изъявляете желания видеть её. Она винила себя, что Вы её разлюбили, Ваше величество.

— Ваше величество! — опять заговорил лекарь, — Попробуйте Вы позвать её. Может быть, Вас она услышит и вернётся?

Ни евнуху, ни лекарю терять было нечего, кроме своей головы. Они и так натерпелись страху. В таком бешенстве они ещё никогда не видели своего господина. Его гневный взгляд при внешнем абсолютном спокойствии ещё многие ночи заставлял их просыпаться в холодном поту. Но их дерзкие речи оставляли хоть какую-то надежду, что непоправимое с госпожой не случится, и тогда их жизням ничего угрожать не будет. Некоторое время…

45 — мера массы в Когурё, равная 50 микрограмм

27

— Оставьте нас одних! — повелел Его величество император.

— Ваше величество! Позвольте одной служанке остаться, — решился возразить лекарь, — чтобы подавать госпоже противоядие и бульон.

— Сам справлюсь, — отрубил дальнейшие возражения Его величество.

— Бульон через пятнадцать минут после противоядия, — прошелестел напоследок лекарь и удалился.

Его величество сел на край кровати и взял Соа за руку:

— Соа! Девочка моя! Не покидай меня! Как мне жить, если я не буду видеть твоего луноокого лица? Не любоваться твоими прекрасными глазами? Не пить нектар любви с твоих нежных губ? Не прикасаться к шёлку твоих волос? Не внимать твоему тихому голосу? Не слышать музыку твоего хрустального смеха? Не чувствовать жар твоего тела? Не делить восторг слияния с тобой? Не восхищаться твоей чистой наивной душой? Не слышать стук твоего любящего сердца? Вернись ко мне, любимая! Не умножай мои горести! Гюри, отец… Теперь и ты хочешь меня покинуть. Зачем ты