— Генералиссимус Сиюф, — пробормотала Саба. — Родственница Рани как по отцовской, так и по материнской линии.

— Ваш главнокомандующий.

Саба кивнула:

— Военный гений.

Поглядев на ее орлиный профиль, Шелк решил, что это вполне может быть правдой, и, никаких сомнений, в этом утверждении достаточно правды, чтобы сделать Сиюф ценным союзником; гений или нет, но она излучает решительность и ум. Он не мог не спросить себя, что ей сказали о нем, и что она думает сейчас о нем, неуверенном в себе юном правителе чужого города; невозможно было сопротивляться потребности взъерошить непокорные волосы пальцами, как он всегда делал при разговоре с Квезалем. Полсекунды они глядели в глаза друг другу.

Потом Саба отдала честь, Сиюф в ответ небрежно козырнула; тут же отдал честь Узик, в соответствии с протоколом, подписанным в тарсдень. За ней, ряд за рядом, дисциплинированные юные женщины выхватывали сабли и поворачивали головы направо, очевидно игнорируя крутящуюся пыль и кусачий ветер.

— Генералиссимус Сиюф едет во главе своего собственного полка. Она поступила в него восемнадцать лет назад как бревет-лейтенант[7], и теперь он известен как Вспомогательная легкая кавалерия генералиссимуса…

Саба замолчала.

— Да? — вздрогнув, прошептал Шелк.

— Ваши люди не приветствуют ее, кальде. Или недостаточно. Генералиссимус будет недовольна.

Шелк использовал возможность:

— Наверное, они боятся испугать ваших лошадей. — Это было по-детски, но пару минут он наслаждался своим ответом.

Широкий разрыв в, казалось бы, бесконечной процессии конных труперов, вероятно отмечал конец Вспомогательной легкой кавалерии. За ним последовали желто-коричнево-красный флаг Тривигаунта, который везла конный офицер, эскортируемая взводом, явно взятым из «Спутниц», и знамя оркестра, чья военная музыка была первым свидетельством того, что войско Рани уже близко. Сами музыканты, маршировавшие как на картинке в книге по строевой подготовке, были бородатыми мужчинами; пока они шли, аплодисменты звучали громче.

— Они действительно очень хорошо играют, — сказал Шелк Сабе, надеясь восстановить дружеские отношения. — Замечательно играют, и, похоже, нашим людям понравилась их музыка.

— Я — старая служака, кальде.

Спросив себя, кто такие служаки и как генералиссимус Сиюф обнаружила среди них свой военный гений, Шелк рискнул сказать:

— Я понимаю.

— Ваши люди приветствуют только мужчин. Вы думаете, что мы держим своих мужчин скованными в погребе, но, на самом деле, вспомогательные войска по большей части состоят из мужчин.

— С бородами, — прокомментировал Шелк; это казалось безопасно.

— В точности. Вы сами бреетесь, чтобы больше походить на женщину. Я не критикую вас за это, на вашем месте сама поступила бы точно так же. Но дома мы не разрешаем нашим мужчинам бриться. Если хотят, они могут подравнивать свои бороды ножницами, и командиры некоторых вспомогательных частей этого требуют. Но мужчины не могут бриться или удалять волосы в паху.

Шелк почувствовал, как вздрогнул, и понадеялся, что она этого не заметила.

— Мы разрешили им пользоваться ножницами только двадцать лет назад, — продолжала она. — Когда я была лейтенантом, и они не имели такого права, можно было видеть очень много бород, свисавших ниже пояса. Мы разрешали им затыкать их за ремни, и кое-кто почувствовал, что они стали слишком длинными. Идея в том, что борода дает возможность легко перерезать горло мужчины. Хватаешь за нее, и резко дергаешь голову вверх.

— Я понимаю, — сказал Шелк, мысленно прощаясь с бородой, которую только что решил отращивать.

— Это Собственные драгуны принцессы Силах[8]. Вы можете заметить…

— Я не хотел бы начинать спор, генерал, — вмешался Узик, — но я не уверен, что это можно сделать. Точнее, не получится проделывать это часто. Мужчины намного сильнее женщин.

Саба указала на конных труперов, проходивших перед ними.

— Лошади тоже сильнее женщин, генералиссимус.

Шелк засмеялся.

— Вы мне не верите, кальде? — сказала Саба, сдерживая улыбку. — Клянусь, что это правда, в нашем городе. Мы выращиваем боевых лошадей с того времени, когда Пас положил первый кирпич; наши лошади сильнее, чем женщины, и…

— …умнее, чем мужчины, — закончил за нее Шелк. — Сейчас я в этом ни капли не сомневаюсь.

— Которых? — спросил новый голос. — Всех, я думаю.

Шелк повернулся и увидел, как генералиссимус Сиюф поднялась на платформу обозрения.

— А, вот и вы. — Он предложил ей руку. — Я боялся, что вы опоздаете. Встретиться с вами — честь для нас, честь и большое удовольствие. Добро пожаловать в Вайрон. Я — кальде Шелк.

Она, неловко и неулыбчиво, пожала его руку; ее собственная оказалась сухой и не такой сильной, как он предполагал.

— Я с радостью увидела ваш милый город, кальде Шелк. Большую часть жизни я провела на юге. Еще неделю назад ваш Вайрон был только точкой на одной из моих карт. Я знаю, что мой парад плох. Когда они на марше, невозможно заниматься строевой подготовкой. И то же самое во время сражений.

Шелк уверил ее, что увиденное зрелище произвело на него огромное впечатление, и представил Квезаля и Узика.

— Мы увидим ваши войска после моих, — сказала она Узику. — Мы прошли мимо них. Они ждут. А, у вас есть для меня стул, кальде. Спасибо. — Она села между Шелком и Сабой. — Очень кстати. Я встала в три и села в седло в пять. Утомила двух лошадей. Для парада взяла свежую.

— Как любезно с вашей стороны присоединиться к нам после марша, — искренне сказал Шелк. — Мы слышали о вас очень много лестных слов. И очень хотели с вами повстречаться.

Сиюф не сводила глаз со своей армии.

— Я пришла сюда не для вас, кальде Шелк. Я пришла для себя самой. Скоро мы будем сражаться вместе. Это правильно? Или это означает, что вы будете сражаться со мной, а я — с вами?

— Нет. Совершенно точно. Вместе, против Аюнтамьенто, если понадобится. Я бы хотел, чтобы не понадобилось.

— И я. Оба. — Сиюф глубже надвинула на голову фуражку и натянула на колени старый полосатый плащ.

Какое-то время все молчали. Шелк делал вид, что смотрит парад: кавалерия уступила место пехоте, привлекательные юные женщины салютовали платформе обозрения, поднимая карабины вертикально к левому плечу и маршируя парадным шагом; они чем-то напоминали сивилл, танцующих во время жертвоприношения.

Но, по большей части, он изучал Сиюф и заново оценивал как ее замечания, так и свои. Ее фуражка была чистой и несмятой, плащ — откровенно испачканным; нет сомнения, что она заменила коня, как и сказала, но не переоделась. Слегка истертые сапоги, а шпоры (он рискнул и незаметно посмотрел на ноги Сабы) заметно больше, чем у ее подчиненной.

Она, не колеблясь, заняла пустой стул. Шелк попытался поставить себя на место одной из невозмутимых женщин, прошедших мимо строевым шагом.