Тем временем Росс ловким движением освободил ее тело от хлопкового бюстгальтера, и Ханна осталась лежать открытая его восхищенному взору и жарким прикосновениям. Щекочущими поцелуями он покрыл нежную округлость ее груди, легонько подул на розовые бутоны и втянул один в рот, заставив Ханну застонать от удовольствия.

— О, Ханна!

Ее имя. Самый лучший подарок. Теперь она не была безымянной, безликой женщиной: все ласки, как и долгий поцелуй, предназначались только ей. Ханна раздвинула колени, позволив Россу то, к чему он так стремился.

А Росс восхищенно ласкал ее, наслаждаясь тем, что он рядом с самой нежной женщиной на свете. Она вся была шелк и бархат, и он изнемогал от желания. И когда его рука скользнула вниз, чтобы расстегнуть молнию на до боли тесных джинсах, в его голове мелькнула мысль: «Что же я делаю?»

Росс приподнялся на руках и посмотрел на жену. Она лежала на спине, на ее груди были видны красные пятна — следы его страстных ласк.

— Росс?

Глаза Ханны потемнели, отражая бушевавшие в ней чувства.

— Только не двигайся.

Росс не узнал свой голос, до того хрипло он прозвучал. Это была последняя попытка удержать себя в руках: он ведь чуть было не позволил себе заняться любовью с Ханной, его тело все еще требовало своего.

— Что случилось?

— Ничего. И все. Я не должен был заходить так далеко. — Росс уселся прямо на пол и обхватил голову руками. — Прости меня. Это была ошибка.

Дрожащими руками Ханна стиснула ворот рубашки и попыталась осознать случившееся. В ее воспаленном мозгу отложились только последние слова: «Это была ошибка».

Ошибка.

Целовать ее было ошибкой. Чувствуя нарастающую ярость, Ханна согласно кивнула:

— Ты прав, это была ошибка.

Ее голос предательски дрожал.

— Я хотел, чтобы ты поняла, насколько ты красива.

Дрожащими руками Ханна надела бюстгальтер и тщательно застегнула рубашку.

— Надеюсь, ты не очень разочаровался из-за моей неопытности. — Росс промолчал, разглядывая тени на полу. — Спасибо большое, но я не нуждаюсь, чтобы со мной играли в «Спящую красавицу».

— Я и не пытался, поверь. Мне сложно представить, что у тебя никого не было, хоть я знал, что ты не имеешь привычки прыгать из одной койки в другую.

— А, понятно. Дорин?

— Не знаю. Дорин не любила быть одна, а мне приходилось часто уезжать в командировки. Я был таким идиотом, что даже не заметил, как она начала изменять. Кстати, сразу после свадьбы.

— Это лишь твои подозрения.

— Да уж. — Росс посмотрел на нее исподлобья. — Только для суда пришлось делать анализы и устанавливать отцовство. Это тебе о чем-нибудь говорит?

Боль, прозвучавшая в его голосе, чуть было не заставила Ханну протянуть руку и приласкать его, но она твердо знала: Росс не нуждается в ее жалости. И дело тут не в дружбе, а в гордости. Дорога в ад, как известно, вымощена благими намерениями, поэтому Ханна сдержала свой порыв, чтобы не повредить хрупкие нити, которые все еще связывали их.

— Никто не усомнится, что Джейми твой сын, — прошептала она. — Вы очень похожи.

— Я не сомневаюсь в том, чей он сын, — кивнул Росс, — но я виноват, что позволил его матери использовать ребенка в своих грязных играх. Красивое лицо Дорин и ее роскошное тело затмили все. Любовь слепа… Ты не замечаешь очевидных вещей, даже если они находятся прямо перед твоим носом.

Ханна нервно теребила рубашку. Росс говорил не о любви, а о похоти. Это понимала даже Ханна при полном отсутствии опыта в любовных отношениях.

— Росс…

— Забудь об этом. — Росс посвятил изучению собственных ног добрую минуту. — Доброй ночи, Ханна.

Не дождавшись ответа, он резко повернулся и вышел из комнаты.

Доброй ночи?

Ханна с недоумением рассматривала его удаляющуюся спину. Тема была закрыта, потому что Росс не хотел продолжать ее обсуждение.

Болван.

Мужчины почему-то уверены, что они знают все.

Потянувшись, Ханна уселась на кушетке, пытаясь заглушить боль неудовлетворенного желания. Она подперла кулачками подбородок и некоторое время наблюдала за языками пламени, лижущими дрова в камине.

Она все пыталась понять, почему Росс так поступил? Ее тело жаждало прикосновений этого человека. Умом Ханна, конечно, понимала из-за чего интимные отношения были им противопоказаны, но разве можно забыть ту сладкую негу, которая разливалась по телу от его поцелуев и ласк?! Равнодушно относиться к его улыбке и жестам? Ни один мужчина на свете не мог сравниться с Россом в силе и нежности.

Обжора запрыгнул на спинку кушетки и деликатно пристроился за спиной Ханны. Вздохнув, она перетащила его на колени, и кот удовлетворенно разлегся, лизнув в знак благодарности ее руку шершавым языком.

— Я — за этот брак, — определилась Ханна.

Кот положил голову ей на руку и прикрыл глаза. Умное животное. Понимает, когда в разговоре следует промолчать.

«Росс ничего не приукрашивал, предлагая мне сделку, он был абсолютно честен», — в очередной раз сказала себе Ханна и погладила Обжору по мягкой шерстке.

Их солидный дом обычно не пропускал звуки, но сейчас Ханна уловила шорох шагов и два глухих удара.

Ботинки?

Ханна позволила себе немного помечтать, представляя, как Росс раздевается: сначала на пол летят его джинсы, затем свитер… нижнее белье. Она как будто чувствовала неповторимое прикосновение его кожи, а память услужливо подсовывала различные подробности. Послышался шум льющейся воды, и Ханна покрепче сжала губы. Брак без любви и страсти? Росс был предельно честен в своих желаниях, но она не восприняла их всерьез.

Тебе не должно быть больно как ему.

Нет, она не чувствовала себя уязвленной. Романтика была неходовым товаром в Квиксильвере. Ханна отлично понимала, что не выйдет замуж, пока семья в ней нуждается. Свои обязательства по отношению к семье она приняла покорно.

В течение долгих лет никто не пытался освободить ее от тяжелой ноши. Ханна горько улыбнулась. Естественно, что после долгих лет одиночества она не чувствовала себя женщиной, но это были проблемы не Росса. Ее.

У него железные нервы, продолжала свои размышления Ханна. Росс пылко целовал меня и внезапно все прекратил. Он что-то чувствовал, желал, но почему так внезапно остановился? У меня что, выросли щупальца и рога?

Ну почему, почему она так непривлекательна? Быть девственницей еще не значит ничего не понимать, мужчины ведь обычно называют вещи своими именами. Особенно с исполнительными партнерами. А она — даже больше чем исполнительный!