– Так что тут, похоже, что-то другое. – Ламер горько вздохнул. – Ладно, письмо отправлю, а там пусть сам разбирается!

Сказав это, тролль толкнул дверь черного хода и зашел внутрь.

Я постоял возле крыльца с секунду, не зная, куда пойти теперь, а потом развернулся и направился в чудесный осенний сад Гронкяйра.

Я никогда не любил, как то делали многие, бродить по лесам и долинам, наблюдая деревья, кусты, ромашки и прочую дребедень, для ловкаческого взгляда неинтересную. Но сегодня на меня с самого утра нашло странное чувство, будто озверевши и морлок драл грудь когтями.

Я сел на резную лавку со спинкой в форме пары влюбленных лебедей и прикрыл глаза. А потом принялся наводить в голове порядок.

Первой отправил подальше мысль о спасении Выселок: хватит милосердия! Тут бы свою задницу вытащить!

Второй мыслью, которая без сожаления была отправлена на свалку, стала идея бросить заказ. С этой задумкой я обошелся еще строже, чем с первой: настоящий Ловкач не может отказываться от задания, если уже принял его.

Избавившись от двух глупых идей, я почувствовал себя намного лучше. Пожалуй, все эти переживания из-за долгого нахождения на одном и том же месте. Зевнув, я решил, что надо найти кобольда: нечего сидеть в замке, когда горит заказ!

Однако Свэн нашел меня сам: калитка в садик жалобно скрипнула, и кто-то шумно рухнул на землю.

– Фенрир! – воскликнул «неизвестный».

– Свэн! – позвал я его. – Иди сюда!

Ответом мне было обиженное хрюканье и быстрые шаги.

– В чем дело, мастер Гриф? – спросил кобольд, садясь рядом.

– Иди собирай бэги. 3автра едем.

– В 3рег?

– Нет, Свэн. В Мятежном война. Мы едем в Степь.

– Куда?! – не поверил своим ушам степняк.– А как же ваша бабушка?!

– Нет никакой бабушки. – Таить что-то от него теперь уже не было смысла.

Кобольд вылупился на меня, словно я только что из обычного Ловкача превратился в дракона.

– А… – наконец, смог сказать он, -…как?

– Пошли. – Я встал и сладко потянулся.– Мне нужно многое тебе рассказать.

Степняк послушно поплелся за мной, то и дело непонятливо хрюкая.

Хромой лежал на лесной поляне и следил за неспешно текущими по небу облаками. Старый командир любил наблюдать за их чудесными превращениями: только что это было кроткой овечкой, и тут у нее вдруг выросли клыки, крылья, длинный хвост – и это уже дракон, такой всамделишный и такой ненастоящий.

Хромой всегда мечтал увидеть настоящего дракона. Говорят, небесные ящеры живут на юге Хейстримовых гор. Их выращивают огры, реже – циклопы, а потом летают на спинах драконов далеко за моря, где нет глупых королевств, войн, убийств. Поговаривали, что это и есть, собственно, та самая Валгалла – остров богов, рай воинов. По преданиям Одина, туда попадают души погибших в бою героев. Живые могут попасть в Валгаллу только верхом на драконе.

Но, если верить все тем же легендам, то и там великанов с циклопами не жалуют: по предсказаниям, именно им суждено разрушить рай и окунуть мир во всеобщее ничто – Рагнарек, Конец Света. На помощь великанам придет и Фенрир, который освободится от Оков Судьбы и убьет своего хозяина – Одина.

Впрочем, пока жители гор не особенно рвались на войну с богами: то ли чувствовали, что силенок не хватит, то ли решили еще пожить чуток…

Шум в чаще отвлек Хромого от мыслей. Нашарив ладонью рукоять лежащего рядом меча, наемник приготовился к бою. Но его не случилось. Нежданный гость поспешно воскликнул:

– Мастер Хромой, я от лорда Гронкяйра!

Хромой рывком сел. Перед ним стоял маленький щуплый гремлин в черных одеждах асасина*[5]. Правый глаз малыша украшала черная повязка.

– Грызло? – все еще не веря своим глазам, спросил Хромой.

– Да, мастер, – гремлин поклонился. – у меня для вас срочное послание от хозяина!

– Срочное? – недоверчиво поморщился наемник: тролль был добродушным чудаком, не обременяющим себя ничем, кроме ежедневных прогулок по замку и его окрестностям, поэтому в таком вот «важном» послании мог быть вопрос «Как на счет кружечки чая?» или «Скоро ли вы приедете, мастер? Мне скучно без соседа!».

– Да, очень! Я могу говорить?

– Ну, говори. – Хромой непроизвольно скривился и сделал жест рукой.

– Кто-то сжег Выселки.

– И все? И из-за этого тролль гнал тебя Фенрир знает… Стой-ка, Грызло! Как это «кто-то сжег»?!

– Можете не верить, мастер Хромой, но это правда. Вашей родной деревни больше нет. О ее тогдашней жизни напоминают лишь горы пепла и пара сбежавших из конюшен кляч.

– Кто?! – Хромой вскочил и, схватив гремлина за плечи, яростно затряс. – Кто сжег?!

– Я-я-я н-н-не зна-а-аю, ма-а-асте-е-ер! – голова гремлина качалась из стороны в сторону, словно тряпичная. – Ма-а-асте-е-ер ска-а-азал, что ска-а-ажет вам са-а-ам!

– Но когда это случилось?

– Утро-о-ом…

– Как ж ты добрался так быстро?

– Ма-а-агия, будь она не-еладна-а-а. Трясет, прям ка-ак вы сеича-а-а…

Хромой опомнился и отпустил гремлина. Гонец Гронкяйра тут же рухнул на землю.

– Как же мне увидеть Ламера? – спросил наемник, дождавшись, когда гремлин как следует отдышится.

– Не знаю, – прохрипела жертва магии. Мастер Гронкяйр ничего на этот счет не говорил.

– Значит, придется ехать… – задумчиво сказал наемник, глядя сквозь Грызло. – Хоть кто-нибудь выжил?

– Нет. Мы с Гримкеем обыскали все, но так никого и не нашли. Рыцари исправно вырезали всех, а маги…

– Что ты несешь? – перебил его Хромой. – Какие рыцари? Какие маги? Что они делали там, в Выселках?

– Мне сказал мастер Гронкяйр, сам я их не видел, – пожал плечами гремлин и продолжил рассказ:

– Так вот… А маги заживо сжигали тех, кто пытался бежать. Не жалели ни стариков, ни женщин, ни детей.

Хромой почувствовал, как по щеке и подбородку медленно катится слеза. «Предательница», – мысленно упрекнул ее Хромой. Слеза не ответила ему – лишь на секунду замерла на подбородке, а потом резко сорвалась вниз. А за ней уже бежала вторая, третья…

Гремлин в ужасе вытаращился на наемника.

– Мастер, что с вами? – пролепетал он.

– Возраст, Грызло, возраст. – Воин ужаснулся собственному голосу, который совсем не походил на обычный. – Возраст, когда привязываешься к дому, когда не хочется никуда бежать, никого убивать, никого спасать. Когда скучаешь по жене, детям. Когда не можешь долго находиться вдали от них… Конечно, когда скачешь по ратному полю во главе огромного войска, верхом на белом коне, с отличным мечом в руке, твой возраст вроде бы незаметен. Но когда узнаешь о гибели близких тебе людей, возраст берет сполна.