Кажется, еще немного и реально придется сдаться в психушку. Бешусь и одновременно кайфую от всего происходящего, эмоции живые, сильные и неконтролируемые, а все потому, что рядом Никита. С ним так всегда. Хочется все бросить и убежать, но он не позволяет, а когда добровольно собираешься остаться – отталкивает, и так по кругу. Я больная. Да мы оба больные… Связаны общим сумасшествием, которое либо убьет в нас все чувства, либо поднимет выше мирского, заставив забыть о прошлом, и позволит, наконец, начать жить.

Мечты-мечты…

– Аня! Давай резче!

Дьявольский диктатор! Пошел ты в жопу!

Показываю язык запертой двери, и она неожиданно распахивается. Никита усмехается, делая шаг:

– Смотрю, у тебя здесь весело.

– Я же закрыла на замок.

– Ага, а я его открыл. Ты готова?

– Дай мне одеться!

– И так сойдет, – взмахивает рукой и закидывает меня на плечо. – У нас есть двадцать минут. Некогда сопли размазывать.

Поездка выходит на удивление тихой, только шум дороги и неспешный бит дип-хауса. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться.

– Иди сам! – кричу в сотый раз.

– Я могу купить только бухло, с остальным должна помочь ты.

– Ты вытащил меня в пижаме! Я даже не расчесалась!

– Аня, ты нормально выглядишь. Тебе не плевать?

– Нет! Я выгляжу, как чушка. Ржать будут не только надо мной, но и над тобой.

– Те, кто попробует, потом не досчитаются зубов. Идем.

Никита открывает дверь, обходит машину и вытаскивает меня на улицу.

– Тебе самому не стремно?

– Ты такая дура… – вздыхает он и берет меня за руку, утягивая ко входу в гипермаркет.

– А ты – козел! – отвечаю, крепче сжимая его ладонь.

Клим оборачивается, выпуская на охоту тьму. Взвизгиваю, когда он притягивает меня к себе, обхватывая ладонью затылок:

– Не беси меня, малышка. Ты испортишь все веселье.

– Что ты имеешь в виду?

– Завтра узнаешь, – на его губах появляется та самая улыбка, которая нокаутирует мою разумную часть за секунду.

Что он задумал? И как мне выжить в этом Армагеддоне?

Никита мастерски орудует ножом, разделывая мясо, но самая ответственная миссия достается мне. Хлюпаю носом. Глаза невыносимо пекут.

– Набери в рот воды, – говорит Никита.

– Это не поможет. Ты просто хочешь, чтобы я заткнулась.

– Ты уже все соплями залила. У нас будет мясо в маринаде из твоих слез? Ребята вряд ли оценят.

– Чистил бы сам, раз такой умный! – остервенело срываю тонкую сухую кожуру с огромной луковицы.

– Зачем? Если есть ты, – хмыкает он.

– Изверг, – тихо произношу я.

– Что ты там мяукнула?

Кидаю последнюю луковицу в чашку с водой и победно заявляю:

– Все! Я закончила!

– Умничка. Теперь вымой руки и отойди к окну.

– Ты когда-нибудь перестанешь командовать?

– А ты – ныть?

– Р-р-р… С тобой невозможно нормально разговаривать!

Мою руки, вытираю ладони о полотенце и забираюсь на подоконник, пытаясь проморгаться.

– А ты пробовала хоть раз «нормально»?

– Пробовала!

– Что-то я не припомню.

Подставляю влажное лицо ночному легкому ветру и впитываю кожей приятную прохладу, пытаюсь поймать спокойствие. Возле ступни лежит пачка сигарет, и я бездумно тяну к ней руку.

– Я тебя вместе с ней в окно выкину, – рычит Никита.

Вздыхаю, отклоняясь назад. Я уже устала ругаться и спорить с ним. Серьезно! Мы бодрствуем четыре с половиной часа и еще ни на секунду не останавливались в перепалках.

Поворачиваю голову, упираясь затылком в стекло. Никита собран и сосредоточен, его движения четкие и быстрые. И так во всем. Он будто знает финальный результат и не тратит время на сомнения и выверку. Наверное, это круто, быть настолько уверенным в себе.

– Сколько нас будет? Сорок человек? Зачем столько мяса?

– Нас будет много. Большинство парни, так что в самый раз.

– Парни?

– Тебя что-то смущает? Не переживай, парочка телок тоже будет.

– Телок?

– У тебя уши заложило от чистки лука?

– Да нет, я прекрасно слышу. И чьей же телкой буду я? А?!

– Сама выберешь… – произносит Никита, дьявольски улыбаясь.

– Слушай, Никита, чтобы ты не задумал… Я не собираюсь в этом участвовать.

– Видела Макса? – неожиданно спрашивает он.

Вспоминаю обрывки услышанного вчера разговора и грустные глаза Максима в конце смены:

– Что у него случилось?

– Ему нужно встряхнуться.

– Это твое очередное доброе дело?

– Я солгал, Аня. Разве ты еще не поняла?

– Что? Ты о чем?

– Когда я сказал тебе, что сотню плохих дел перекрываю одним хорошим, это была всего лишь уловка, чтобы тебя заинтересовать.

Обида огромной колючкой впивается в грудь. И снова он крутой, а я тупица, которая влюбилась в иллюзию.

– И она сработала, Никит, но сейчас мне твои трюки, как тучке зонтик. Не прокатит.

– Хорошо, – кивает он, укладывая мясо в большую кастрюлю. – На этот раз партия будет в открытую, Ань. Готовь карты.

– Да о чем ты говоришь?!

Никита молча убирает со стола и моет руки, не глядя в мою сторону. Я его не понимаю. У него в башке ядерная война, а мозг погиб первым!

– Никита…

Не успеваю договорить, потому что он подходит ко мне и упирается ладонями в подоконник, заглядывая в глаза:

– Представь, что мы не знакомы. Попробуем еще раз.

Он забирает сигареты и быстро уходит. Щелкает замок, а я все еще сижу у окна, парализованная его ядом. Сердце бешено колотится в груди, воздуха не хватает.

Попробуем еще раз что?

Полночи мне снятся кошмары. Смазанные кадры и тусклые картинки мелькают перед глазами, вызывая животный ужас. Жуткие монстры нападают на Никиту, окружив со всех сторон. Его голова в крови, красные струйки бегут по лбу и щекам, стекают по шее, окрашивая белую футболку в алый. Монстров становится все больше, но Никита не пытается отбиваться, сносит каждый удар, едва стоя на ногах. Вокруг непроглядная тьма и пустота. Пытаюсь дотянуться до Никиты, чтобы помочь, но не могу. Слишком далеко. Как всегда, недосягаем для меня.