– Фотоаппарат конфисковали? – осведомился Винс.

– Нет, лишь фотки перекачали…

Зашумел мотор. Санитарная машина тронулась. Компания посмотрела вслед экипажу, ставшему для Йонаса Лаутенбаха каретой скорби. Каждый погрузился в собственные невесёлые мысли. Первым очнулся Жан-Кристиан:

– Погодите! А где Бенито? Где Маринелли?

– Действительно, – отозвался Винсент. – Куда пропал наш горячий итальянец?

Все заозирались.

– Где вы его видели в последний раз? – допытывался Райнле.

– В комнате Луки, – ответила Юлия. – Он сидел там до самого конца…

– Подтверждаю, – сказал Винсент. – Мы все там оставались. Кроме хозяина комнаты…

– Как тебя понимать? – вскинулся Лука. – Ты намекаешь, что я пошёл за Йонасом для того…

– Прекратите! – потребовала Магда. – Не хватало нам дешёвых детективов. Отцы Брауны задрипанные.

У Юлии заблестели глаза:

– А я обожаю детективные истории! Ух! Вдруг тут какая-то интрига? У-ух!

Бернд невесело усмехнулся:

– Простите, мадам… я не помню вашего имени… Ах да! Простите, фрау Вальтер, но детектива не получится. Я сам видел, как Йонас перегнулся через перила и рухнул головой вниз…

Рот Юлии скривился в пароксизме плача, но тут подбежал хохочущий Нико:

– Мама, мама! Я сидел за рулём полицейской машины! И дубинку держал! Ма-а-ам! Слышишь?

– Вот кому хорошо, – вздохнула Магда. – Лишь бы вокруг него плясали и восторгались… Герр Рибель, простите за беспокойство, у меня к вам просьба.

– Разумеется, фрау Ланц, – с готовностью отозвался комендант. – Всегда рад услужить.

– Ваш фургончик свободен? Не поможете перевезти моё барахло на новую квартиру? Я перетащила сама, что могла, остались только большие вещи, одной не поднять…

– Да-да, разумеется, – засуетился комендант. – Только сейчас уже поздно… Завтра днём, а? Часа в три. Может, ребята подсобят? А то у меня вечером концерт…

Он с надеждой посмотрел на Винсента, Жана и Луку. Было видно, что ему до смерти не хочется одному таскать стулья и коробки.

– С удовольствием! – ответил Винсент.

– Сделаем, – кивнул Лука. – Без проблем.

– Я тоже хочу! – заверещал Нико. – А дядя Йонас пойдёт с нами?

Юлия потрепала сына по голове:

– Увы, мой храбрый джедай. Дядя Йонас не сможет нам помогать…

– Ой! – вспомнил Нико. – А где мой меч? У джедая всегда с собой лазерный меч!

Мальчишка вихрем умчался в общежитие. Поражённая Магда сказала:

– Он даже не понимает, что такое смерть…

– Счастливец! – мрачно отозвался Лука.

Бернд взял футляр с флейтой под мышку:

– Ладно. Пойду, загоню фургон. До завтра, стало быть… О-хо-хо…

И засеменил за угол. Лука скептически осмотрел худую фигуру Винсента:

– Готов к подвигам, герой?

Тот безмятежно улыбнулся:

– Для Магды я готов на всё!

– Вот завтра и продемонстрируешь. В три часа дня…

* * *

Почему мне кажется, что Рюттингер причастен к смерти Йонаса Лаутенбаха? И почему красотка Юлия, искренне рыдающая над погибшим другом, выглядит столь зловеще? О-хо-хо, страшно-то как… Только что жизнь казалась простой и понятной, как вдруг всё переменилось, посерело, выцвело… И сияющее солнце обернулось тусклой медью рыцарского щита. Герберт, благородный Герберт, что же ты сделал… Нет, Герберт не виноват. Что мы сделали? Кто мог подумать, что бессмертие, казавшееся райским плодом, на поверку окажется приманкой для заблудших душ! Что может быть хуже, чем тащить из века в век тяжкий груз преступления и знать, что рано или поздно наступит бесславный конец? Не у кого просить прощения, не перед кем каяться… Остаётся бороться в надежде, что удастся оттянуть гибель… На одну жизнь? На тысячелетие? Я пытаюсь вспомнить предыдущие реинкарнации, но они скрываются в тумане. Даже бессмертие на поверку оказалось пустышкой, ведь если забывается прошлое, зачем тогда существовать? Но память вырывает отдельные страницы и предъявляет разуму, словно неоплаченные счета. Тысяча восемьсот пятый год. Трещит и ломается кладбищенская стена. Осыпаются драгоценные рисунки, рушится царство Смерти под натиском безграмотных рабочих… Не уследили, не уничтожили до конца. Остатки колдовских танцев украшают городской музей, их видели тысячи людей… Не умерло произведение Мастера, где-то таится его последняя фреска, ждёт, чтобы стереть нас в могильную пыль… Тысяча девятьсот сорок пятый год. Только что закончилась самая страшная война в истории. Мы пробудились, мы ждали возвращения василиска, мы стояли намертво у наших границ, мы перекачивали золото, сталкивали лбами народы… И чудовище отступило, растаяло в пустоте, едва появившись. А кто мы сейчас? Чиновники, продавцы, ремесленники – простые граждане… Что мы можем сделать против возродившегося монстра? Он снова среди нас, в городе. Я чувствую его присутствие. Я проснулся. Что мне делать?

* * *

Магда вышла из кухни с откупоренными бутылками пива:

– Спасибо за помощь, друзья.

– Не за что, – неохотно ответил Лука, – тут и помогать нечего. Побросали в фургон, привезли, внесли…

– Я бы одна не справилась. – Магда присела на картонку с книгами. – Дальше я уж сама…

– Помянем Йонаса, – предложил Лука. – Хороший был парень…

Юлия немедленно всхлипнула. Винсент поднял бутылку:

– Да почиет в мире душа его. Странно, мы только вчера познакомились, а его уже нет. Такое чувство, что погиб хороший друг…

Выпили молча. Стало тихо, только из спальни доносилось постукивание: там сколачивал полки капитан Райнле. Нико примолк и вглядывался в лица взрослых. Похоже, случившееся дошло и до него.

– Магда, детка, ты не возражаешь, если я поеду? – спросил Бернд. – У меня в десять выступление, а я вспотел и не переоделся…

– Ну конечно, герр Рибель! – Магдалена с чувством пожала коменданту руку. – Спасибо!

– Можно просто Бернд, – комендант улыбнулся как прежде жизнерадостно и сделался похож на довольного кота. – Если понадоблюсь, звони! Мой телефон ты знаешь…

Вместе с комендантом поднялся и Рюттингер, отставив недопитое пиво.

– Я с вами, Бернд, – заявил он. – Нужно поговорить. Не возражаете?

– Я? – удивился герр Рибель. – Нет… А почему, собственно…

– Пойдёмте, – Лука взял коменданта под руку. – Дадим Магде отдохнуть. Юлия, до свидания. Следи за своим джедаем. Пока, Винс! Не обижай Магдочку! Нико! Не хулигань!

Рюттингер вывел коменданта за дверь. Было слышно, как тот сопротивляется и пытается задавать вопросы. Голоса удалялись, хлопнула дверь подъезда. Почти сразу же встал и Винсент.