— Все ради того, чтобы Настя нашла картину? — спросила Лика.

— Думаю, они знали о призраке, живущем в доме.

Настя испуганно вздрогнула. Наверное, после рассказа про Исабель ее отведут к психиатру и выгонят из агентства.

— Ты не только видишь призраков и общаешься с ними, но можешь дотрагиваться до них и взаимодействовать так, словно они созданы из плоти и крови, — сказал задумчиво Цезарь.

— Я бы не стала обобщать, — воспротивилась Наетя. — Я только и общалась-то с Исабель. Других призраков не знаю и знать не хочу.

— Однако мне кажется, именно поэтому твари следят за тобой. Возможно, именно эта способность привлекла к тебе Азазелло.

— Между прочим, он хотел вырвать мне глаза, язык, сердце, так что вряд ли собирался уговаривать работать на него.

— Если бы он хотел тебя убить, Настя, ему бы хватило одного взгляда. Азазелло обладает даром василиска, ты ведь знаешь, что это такое?

— Да, — буркнула Настя. — Я, как и все, читала Гарри Поттера.

Серж засмеялся. Цезарь метнул на него строгий взгляд.

— Я не встречал никого с таким даром, как у тебя. Думаю, граф Виттури тоже. Теперь Джонни. Главный сомневается, что мы способны уберечь Настю?

— Он так не говорил. Просто хотел, чтобы я поселился на квартире, жил там и приглядывал за ней.

Джонни подмигнул Насте.

— Мы можем сами защитить ее! — встрял Диего.

— Однако не смогли, потому что с тварью у нас дома пришлось драться мне, — отрезал Джонни.

Диего сверкнул на него кошачьими глазами, но промолчал.

— И какие у тебя планы? — спросил Цезарь.

Джонни пожал плечами.

— Пока граф Виттури не передумает, буду охранять Настю. Если позволите, с удовольствием составлю компанию и поработаю в вашем агентстве. Но с условием, что всегда буду с Настей.

— Ну хорошо. Продолжаем ломать головы над картиной. Пока она в наших руках, все анализы и исследования должны быть сделаны. Этим займутся Диего, Серж и Итсаску. Джонни и Настя свободны. Кстати…

Цезарь порылся в столе и протянул ребятам яркие красивые картонки, которые показались Насте билетами на елку.

— Класс!!! — выдохнула Лика.

— Что это? — Настя покрутила в руке разноцветную картонку со своим именем, написанным золотыми буквами на новогодней картинке.

— Приглашения на рождественский бал в Венецию.

Настя, онемев от удивления, подняла глаза на Цезаря.

— Граф Виттури приглашает нас на свой ежегодный рождественский бал. — Цезарь улыбнулся. — Так что можно начинать думать о платьях и прическах.

Настя с Ликой обошла магазины, ища единственное и непревзойденное платье для бала. Наконец остановилась на изумрудном, которое шло к Настиным глазам.

— Ты до этого была на балах, Лика?

Блондинка весело тряхнула кудряшками:

— Да! Они прекрасны! Там можно пообщаться с другими агентами. Это интересно, а Венеция — очень красивая.

— А танцевать там тоже придется?

— Конечно! Какой бал без танцев! Но ты не бойся, Настя, это просто. Я научу тебя, я хорошо танцую.

Девушки с покупками в разноцветных бумажных пакетах поднимались по лестнице в агентство.

— Эта Медуза Горгона меня жутко напугала, когда я пришла сюда впервые, — призналась Настя, проходя мимо фрески. — А теперь иногда мне кажется, что она улыбается.

Лика засмеялась.

— Она охраняет агентство, поэтому не пускает сюда незнакомцев.

Настя не поняла, шутка это или правда.

В агентстве царило странное возбуждение: Итсаску и Серж одновременно разговаривали с кем-то по телефонам на разных языках. Цезарь рылся в своей библиотеке. А Диего метался из угла в угол, как голодный лев. Увидев девушек, он бросился к ним.

— Настя, Лика, посидите пока в кабинете Цезаря! Мы тут решаем кое-какие вопросы.

— Я сделаю нам чай. — Лика подмигнула Насте и пошла на кухню, а Настя отправилась в кабинет, забралась на диван и в ожидании Лики уставилась на «Обнаженную». И что такого есть в этой картине, если переполошились все потусторонние силы и создания, внезапно столкнувшись с необходимостью выкрасть ее? Обычная красивая девушка игриво оглядывается через плечо, словно проверяет реакцию зрителя на свою наготу, тепло светящуюся бархатистую кожу, нежные розовые ступни. Лицо вполоборота, каштановые волосы, небрежно заколотые на затылке. Глаза… Настя пригляделась: вроде карие, легкий румянец на щеках. Полуулыбка. Словно приглашение. Словно ожидание. Словно игра.

На мгновение ей показалось, что глаза нарисованной девушки блеснули, а улыбка дрогнула. Настя моргнула: картина снова стала неподвижной. С девушки Настя перевела взгляд на книгу, которую та читала, лежа на постели. Помня о том, что рассказывал антиквар, попыталась разглядеть пентаграмму на странице открытой книги. Да, определенно, пентаграмма угадывалась, но это могла быть и просто звезда, не было видно внутренних перекрестий, лишь два острых угла: а что, если там просто изображение звезды, даже не пятиконечной? Текста не разглядеть, художник писал широкими мазками, ему было не до деталей. Книга толстая: пальцы девушки, прикрывающие рисунок со звездой, не скрывали толщины фолианта. Узнать бы, что за книга…

Уловив краем глаза движение, Настя подняла взгляд от картины и испугалась, увидев у окна мужчину в странной одежде, словно тот пришел со съемок исторического кино: шапочка с облезлым пером, курточка, подпоясанная кожаным поясом. Мужчина делал знаки, чтобы она молчала, манил к себе. Настя поднялась с дивана и подошла ближе, открыла было рот, но он заговорил сам. Только девушка ничегошеньки не понимала из того, что он говорил, — это был какой-то незнакомый язык. Мужчина сильно нервничал. Настя развела руками и помотала головой, показывая, что не понимает. Незнакомец в отчаянии схватился за голову, слезы выступили на глазах. Продолжая прикладывать палец к губам, показывая, что Насте надо молчать, он торопливо огляделся вокруг. Взгляд упал на стол Цезаря и на бумаги, лежащие на нем.

Мужчина торопливо показал Насте, чтобы та села за стол. Настя опустилась на стул, положила перед собой лист бумаги, догадываясь: он хочет, чтобы она что-то написала. Взяла ручку, провела черту по бумаге, показывая, что та пишет. Незнакомец быстро закивал. Потом подошел ближе к Насте и нерешительно, словно боялся обжечься, дотронулся до руки девушки. Настя почувствовала, как ускорился ее пульс и слегка закружилась голова. Держа ручку, она послушно выводила буквы незнакомых ей слов. Буквы нечеткие, дрожащие, но все же читаемые. Вошла Лика, поставила чай, хотела подойти к Насте, но ее окликнули из коридора, и она бросила:

— Сейчас вернусь!

Настя поняла: ее рукой водит призрак. А тот продолжал писать, высунув язык и дрожа то ли от напряжения, то ли от нетерпения, то ли от страха, то ли от контакта с живым человеком. Девушке тоже было плохо — тошнота вдруг подкатила к горлу, головокружение усилилось. Но она старалась не терять сознания, даже когда перед глазами потемнело, продолжала крепко сжимать ручку, чтобы призрак мог закончить свое послание. Потом в ушах зазвенело, пол ушел из-под ног, а стол перестал быть надежной опорой.