Дальше тянутся бесконечные поля сельскохозяйственных угодий, раскинувшиеся желтым морем. А потом, в течение двух дней, она бежит по лесной объездной дороге. Лоретта развлекает ее названиями местности: расселина Пумы (брр!), Ревущее ранчо (заманчиво), дорога Ульев (очаровательно), ручей Свок-Крик (где в 1873 году было найдено золото, как прочитала она в то утро.)

Наконец сегодня начинают появляться фермерские дома, а следом за ними – заправочные станции и магазины, и это означает, что вскоре должен материализоваться город. Ее суточный пробег почти закончен, и все, чего она хочет, – это поесть, напиться воды, отдохнуть и отвлечься от монотонности дня. Она замечает всегда желанный дедов фургон, припаркованный на подъездной дорожке парка передвижных домов Скуилчак.

– Нам разрешили остановиться бесплатно, – говорит дедушка Эд.

Ночная парковка – одна из самых больших проблем, как они очень скоро обнаружили. Нельзя просто так припарковать фургон где угодно и расположиться в свое удовольствие. Остановка в частных владениях грозит повесткой в суд от местного шерифа, а на большинстве автострад такие узкие съезды, что по ночам, когда вокруг не видно ни зги, любая проносящаяся мимо машина с большой вероятностью угробит всех пассажиров. Так что теперь Малкольм, координатор логистики, и Зак, финансовый менеджер, каждый день организуют им ночлег, накануне вечером сбрасывая эсэмэской все детали. Из открытой двери фургона дедушка Эд протягивает Аннабель бутылку воды.

Колпачок уже снят. Рутина проработана до мелочей. Аннабель жадно глотает воду. Дедушка Эд сидит на ступеньке. Он достает откуда-то маленький деревянный брусок и нож.

– Ты что, занялся резьбой по дереву?

– А в чем проблема? Пришлось найти хобби, чтобы коротать время в ожидании.

– Я думала, этим занимаются только деревенские дедушки, но никак не итальянские. И что это будет? Похоже на какашку енота. – Аннабель знает, о чем говорит. Она уже насмотрелась на эти кучи на дороге.

Он пропускает ее слова мимо ушей.

– Ты написала той девушке из школьной газеты?

– Я неважно себя чувствую.

– Ты прекрасно себя чувствуешь.

– У меня болит живот. Я позвоню Оливии и все отменю.

– Che cavolo! – Перевод: что за чушь!

Аннабель звонит Оливии, но та не отвечает. Чуть позже жужжит телефон Аннабель: это сообщение от Оливии. «Ты не отменишь. Я только что позвонила и сказала Эшли Начес, что ты в часе от нее».

«Мне нездоровится», – печатает она.

Сообщение от Зака появляется на экране. «Ты в порядке. Помнишь дебаты в десятом классе? Серебро, детка».

Ух! Ладно, ладно! В десятом классе, перед конкурсом дебатов, Аннабель наплела миссис Левальдер, что у нее болит живот и ей нужно домой. Миссис Левальдер провела с ней вдохновляющую беседу и дала таблетку от живота, и в итоге Аннабель выиграла медаль.

– Поторопись, – говорит дедушка Эд. – Раз назначена встреча, надо встречаться.

* * *

Живот и впрямь болит, когда она идет по коридорам школы Венатчи. Беда в том, что все средние школы выглядят почти одинаково. Вот и здесь ее встречают лампы дневного света, длинные коридоры раздевалок, запахи пота, яблок из обеденных лотков и кухни столовой. Она чувствует и общую для всех школ атмосферу: бравады, неуверенности, самолюбования и притворства. На стенах развешаны большие плакаты с изображениями баскетбольных мячей и лозунгами «ВПЕРЕД, ПАНТЕРЫ!». Она тоже делала подобные плакаты в своей школе. Она, Сьерра, Джози Грин и другие девчонки. В основном девчонки. Мальчишкам придется еще лет сто делать плакаты, чтобы сравнять счет.

Она видит Хищника возле…

«Прекрати!»

На лестничной площадке опять Хищник…

«Прекрати!»

Несмотря на физическую боль последних недель, Аннабель осознает, какое облегчение она испытывает, находясь в лесах, полях и даже на шоссе. Теперь она понимает, почему доктор Манн настойчиво предлагает йогу и медитацию. Они помогают отстраниться, уйти от образов, которые кричат и причиняют боль. Здесь, в этой школе, все служит напоминанием. Она не понимает, как ей вообще удавалось выжить в школе. Ну, по правде говоря, ей не удавалось, не так ли? Иначе сейчас ее здесь не было бы.

«Прекрати!» Вот открытая дверь в тот класс, где она видит перед собой Хищника на занятиях по «микс медиа».

«Прекрати!» Еще одна открытая дверь, в другой класс с Хищником – зимняя четверть, углубленный курс английской литературы.

«Прекрати!» Витрина с трофеями, и тут же накатывают воспоминания о прогулке с Уиллом по его школе. Он показывает ей свое имя на плакетке с чемпионата штата по лакроссу. «Бессмертная слава, – говорит он. – Пока ты здесь и играешь за школу, а потом переходишь в университетскую команду и уже выигрываешь с ними».

«Прекрати!» Вот и библиотека, где она встречается с Эшли Начес.

И эта библиотека, в общем-то, похожа на ту, что в ее школе. Такая же длинная стойка впереди и полки с книгами. Столы с компьютерами, на стенах плакаты: «ЧИТАЙ». В зале один ребенок, скрывающийся от жизни. В углу стол с четырьмя стульями. Она видит себя за этим столом рядом с Хищником, Дестини и Лорен К (ее всегда называли Лорен К, чтобы не путать с Лорен Шастес, которая всегда была просто Лорен). Они занимаются в библиотеке по углубленной программе английской литературы, он трогает ее пальцы под столом, и она ему позволяет.

Она позволяет ему, понимаете? Это случилось после той открытки на парковке, после подарка на день рождения, но мысли путаются, подсовывая ей беспорядочные картинки.

Она все еще чувствует его пальцы. Их теплое прикосновение. Она не возражает, когда он сжимает ее пальцы. Она позволяет ему, и ей это нравится.

* * *

Аннабель нервничает. Она постукивает подушечки пальцев большим пальцем, пряча руки под крышкой стола, чтобы Эшли не видела. Аннабель чувствует приятную тяжесть медальона святого Христофора в кармане толстовки.

Эшли выкладывает на середину стола свой телефон, чтобы вести аудиозапись, и открывает блокнот на пружинках, чтобы делать заметки. Эшли Начес готовится с тщательностью репортера CNN перед интервью с главой государства.

– Итак, как ты оцениваешь свое решение сейчас, когда ты уже на полпути через штат Вашингтон? Твой пресс-агент, Оливия Огден, сказала, что ты пробежала почти… – она сверяется со своими записями, – сто пятьдесят миль. – Ее пресс-агент! Аннабель распирает смех. Но перед глазами встает Оливия в оркестре средней школы, неизменная первая скрипка. В учебной тетради Оливии цветные вкладки разделяют предметы по какой-то личной системе приоритетов, а в Мinecraft она играет как демон.

– Сто сорок две. Как я оцениваю… не знаю. Сумасшествие. Безумие. Нет, подожди. Не надо это писать.