– Леди Шепард, мне кажется, шумный бал вас немного утомил. Если хотите прогуляться на балкон, я готов сопровождать вас!

– Позвольте, Лэнгстон, а как же мазурка, которую графиня обещала танцевать со мной? Ведь вы не забыли об этом, миледи? Вы обещали мне два танца, и оба они пока еще за мной!

– Не желаете ли бокал вина, леди Шепард?

– Начинают играть вальс, не окажете ли мне честь?

Сделав предостерегающий жест, Элиза с очаровательной улыбкой оглядела обступивших ее со всех сторон мужчин.

– Простите, джентльмены, но я слишком устала, чтобы принимать знаки вашего внимания. Это мой третий бал за неделю, и я едва держусь на ногах. Прошу вас, оставьте меня ненадолго одну. Оглянитесь, ведь в этом зале столько хорошеньких женщин, скучающих без кавалеров!

Отделавшись от назойливых поклонников, Элиза отступила в тень колонны, и устало окинула взглядом огромный зал. Одни и те же надоевшие до боли лица, искусственные улыбки, повторяющиеся изо дня в день однообразные комплименты и танцы, танцы без конца, великосветские приемы, похожие один на другой, по двадцать раз слушанные оперы, спектакли, которые уже столько раз смотрел, что перестал воспринимать. И прогулки по одним и тем же аллеям, неизменно в сопровождении толпы предупредительных кавалеров, не дающих отдохнуть и подумать о своем. Конечно, поначалу все это казалось интересным и увлекательным, но ведь всему рано или поздно наступает предел.

Поискав глазами Сазерленда и не найдя его, девушка нахмурилась. Гордон растворился в толпе, как только привез ее сюда. И совершенно неясно, как теперь возвращаться домой, ведь она приехала на бал в его экипаже, а взять наемную карету в это время суток невозможно.

Придется или ждать, пока герцог появится поблизости, или воспользоваться экипажем кого-нибудь из поклонников. Этот вариант совершенно не устраивал Элизу, но у нее так ужасно разболелась голова, что оставаться и дальше в душном, шумном помещении не представлялось возможным.

– Леди Шепард! Мне показалось, что вы чем-то расстроены. Может быть, я смогу вам как-то помочь?

Обернувшись, Элиза увидела рядом с собой маркиза Марселя де Грамона. Он был таким же эмигрантом, как и она сама, и раньше они часто встречались на балах и вечеринках в клубе эмигрантов. Но полгода назад де Грамон куда-то исчез. Поговаривали, что он подался во Францию, ко двору Наполеона.

– Месье де Грамон! – удивленно воскликнула девушка. – Вы вернулись в Англию? А наши сплетники утверждали, что вы поступили на службу к корсиканцу!

Он криво усмехнулся, покачав головой.

– Представляю, с каким наслаждением наши эмигранты перемывали мне косточки. Но что с них взять? Это сборище бездеятельных тупиц больше ни на что не способно. Я столько раз слышал разглагольствования наших соотечественников о дальнейшей судьбе Франции, что меня стало от них тошнить. Море пустых слов вместо реальных дел – что может быть бессмысленнее и пошлее?

– Ради бога, маркиз, говорите тише! – Элиза испуганно огляделась. – За подобные высказывания вас могут подвергнуть изгнанию из эмигрантского общества.

Де Грамон пренебрежительно повел плечами:

– Мне абсолютно все равно, что обо мне подумают наши французские друзья. Но вы правы, я совсем не к месту завел этот разговор. Так что у вас случилось, графиня? Какие-то затруднения?

– Да. Я хотела уехать домой, но не знаю, как это сделать. Я приехала на бал в чужом экипаже.

– Понимаю. – Маркиз снисходительно улыбнулся. – Ваш любезный герцог бросил вас здесь, а сам исчез в неизвестном направлении. Что ж, эта беда поправима. Мой экипаж к вашим услугам, миледи. Я отвезу вас домой, а затем разыщу Сазерленда и сообщу ему, что вы решили покинуть бал.

На минуту Элиза застыла в раздумьях. Ее несколько покоробил тон, в котором де Грамон предложил ей свои услуги. Было довольно бестактно с его стороны говорить, что герцог бросил ее здесь, словно она ему в тягость. Но, с другой стороны, Марсель де Грамон был эмигрантом, то есть «своим», а к своим полагалось относиться терпимо и снисходительно.

– Благодарю вас, маркиз, – наконец промолвила Элиза с признательной улыбкой. – Я буду вам очень признательна за помощь.

Подав маркизу руку, Элиза вышла вместе с ним в просторный холл, а затем на улицу. Возможно, подумала девушка, герцогу не понравится, что она уехала, не дождавшись его. Но Элиза чувствовала себя слишком усталой, чтобы раздумывать об этом. Достаточно и того, что у нее и так испортилось настроение из-за пренебрежительного отношения Гордона.

Оказавшись внутри кареты, Элиза расслабленно откинулась на спинку мягкого сиденья. Шел второй час ночи, и от усталости ее начинало клонить в сон. Но вдруг она почувствовала, как де Грамон осторожно взял ее за руку, и тотчас открыла глаза.

– Извините меня, маркиз, я, кажется, задремала, – смущенно пробормотала она.

– Ничего, – с легкой усмешкой отозвался он, – ведь тот образ жизни, который вам приходится вести, отнюдь не способствует бодрости и здоровью.

– Не так давно вы и сами вели точно такую жизнь, – напомнила Элиза. – Вспомните, сколько раз нам с вами приходилось танцевать на балах до самого рассвета?

Его губы искривились в презрительной усмешке.

– Это унылое существование нельзя назвать достойной жизнью. Интриги, борьба, опасности, от которых захватывает дух и сильнее бежит кровь по венам, – вот стихия настоящего мужчины. А такие, как ваш герцог…

– Остановитесь, месье де Грамон! – строго одернула его Элиза. – Я не могу позволить вам отзываться дурно о человеке, которого очень уважаю. К тому же, герцог Сазерленд не бездельник. Он находится на государственной службе и неплохо справляется со своими обязанностями перед английским обществом.

– Какая ерунда! Миледи, я говорю совсем не об этом.

Де Грамон пересел так, чтобы находиться напротив Элизы. Свет фонарей, освещающих подъезды к аристократическим особнякам, выхватил из полумрака его лицо, и девушка невольно поежилась. Во взгляде маркиза в эту минуту было что-то безумное. Он смотрел на Элизу так, как смотрел на нее когда-то Мартин Шепард, перед тем как броситься к ней и начать срывать с нее одежду. Но вдруг их взгляды встретились, и выражение лица маркиза мгновенно изменилось. Перед Элизой снова находился галантный, сдержанный кавалер. Теперь он смотрел на нее с вопросительной улыбкой, будто спрашивал, что ее так напугало.

«Наверное, я действительно слишком переутомилась, – с беспокойством подумала девушка. – Как мне могло прийти в голову, что маркиз де Грамон способен повести себя с женщиной неподобающим образом?»

– Простите, месье де Грамон, я не совсем поняла, что вы сказали, – неловко откашлявшись, проговорила девушка. – Вы считаете, что настоящий мужчина должен вести жизнь, полную опасностей и приключений? Что ж, если это делается ради какой-то благородной цели, то, наверное, да. – Она посмотрела на него, чуть прищурившись. – А какую цель ставите перед собой вы, рискуя своей жизнью?