Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Раньше я радовался, когда мне удавалось довести Софи до белого каления. Но с каждым разом это приносит мне все меньшее удовлетворение. Вроде бы я победил в нашем противостоянии, а на самом деле мне нет никакого дела до этого. Лишь старая привычка, да желание пощекотать нервы. А жизнь создана для того, чтобы быть счастливой. Найди то, что делает тебя такой, поймай момент и вуаля, — Влад сорвал с шеи цепочку, легким движением освобождая старую монету. — Орел или решка?
— Пусть будет орел, впрочем, тебе все равно лучше знать, — Карина устроилась на кресле с ногами, перекинув их через подлокотник.
— Сделаю тебе приятное, — мастер Случайности подбросил монету, чтобы тут же ее поймать, продемонстрировав Карине орла. — Видишь, все более чем легко.
— Поверю на слово, — ответила москвичка и приложила руку к голове, — кажется, я переоценила свои силы…
Она села в кресле нормально и постаралась нашарить туфли, что ей все же удалось со второй попытки, после чего попыталась встать. Получилось довольно странно, учитывая, что свидание девушки с полом Влад предотвратил лишь благодаря хорошей реакции, несмотря на выпитое.
— Кажется, ты решила упасть на меня, — мастер Случайности сгрузил ее на диван, пересаживаясь в кресло и щелкая клавишами, бегло проверяя клуб.
— Сегодня просто такой день, не будешь возражать, если я у тебя тут посплю? — пробормотала Карина, устраиваясь удобнее. — До гостиницы я уже не доеду.
— Если потерпишь, я обеспечу тебя душем и кроватью, — чех повернул голову к ней.
— Звучит заманчиво, только обещай не приставать, а то я могу согласиться, а утром пожалею… Раньше никогда не жалела, а теперь сама не знаю, чего от себя ждать, — девушка засыпала прямо сидя и продолжала бормотать себе под нос.
— Пять минут, детка, — Влад потянулся к телефону, вызывая Громилу.
— Слушаю, — его приятель тут же откликнулся.
— Я ухожу наверх, проконтролируй закрытие, — Влад закрыл все окна и выключил компьютер.
— Рановато для тебя. Все в порядке?
— Да, вполне. Как я и говорил: Софи в бешенстве, я счастлив, а моя сегодняшняя компания вот-вот уснет.
— Я скажу, чтобы утром тебя не беспокоили, — хмыкнул Громила.
— Отлично. Привет жене, Олег.
— Вали уже, Влад, — отозвался начальник его охраны и отключился.
Чех повернулся к Карине и обнаружил, что девушка мирно посапывала, склонив голову вперед. Премилая картинка для любителей наблюдать за спящими. Влад усмехнулся и подошел поближе, слегка тряхнув ее за плечо.
— Просыпайся, детка. Тебя ждет душ и мягкая постелька, даже без моего общества.
— Мам, отстань… — сквозь сон пробормотала девушка.
Мда… Кем-кем, а мамочкой ему еще быть не приходилось. Чех вздохнул, но все-таки стащил упившееся тело с дивана, перекинув Карину через плечо. Он сомневался, что его шаг оставался достаточно ровным, чтобы играть в благородство и занять обе руки. Нет уж, как мешок картошки, оно куда надежнее. По дороге нашарив выключатель, Влад погасил свет и вырулил к лестнице, тоскливо посмотрев наверх. Потом вновь вздохнул и, подбросив Карину, устроил ту удобнее.
— С девушками нужно обращаться бережно, — вдруг почти трезвым голосом заметила его визави.
Чех даже остановился от удивления, но быстро разобрался, что москвичка продолжает крепко спать. В квартиру он почти заполз, с наслаждением стряхнув тело на кровать в гостевой спальне.
— Спой мне колыбельную, — тут же отреагировала на смену положения Карина, зарываясь головой в подушку.
— Ну, детка, это уже наглость, — Влад покачал головой и вышел, направляясь в свою спальню. Где-то там у него еще оставалось полбутылки виски.
ДЕНЬ ВТОРОЙ. Игорь
Рассвет застал Игоря на крыше. Небо еще только-только начало светлеть, когда он выбрался наверх, чтобы дать отдохнуть почти вскипевшим мозгам. Звезды, еще недавно ярко смотревшие с чернильной бесконечности вниз, бледнели, отступали и исчезали. Считалось, что рассвет приносит надежду. Первые лучи солнца, капли росы, утренняя холодящая свежесть. Полагалось очистить свой разум, вдохнуть воздух нового дня и кристально ясно осознать собственные ошибки. Иллюзионист хмыкнул. Розовому рассвету он предпочитал сумерки и предутреннюю мглу, когда легкая дымка тумана стирает четкие очертания.
Разговор с Арсением не принес облегчения, как порой бывало. Пророк не верил, что у него получится, впрочем, как и все остальные. Игорь же бредил совершенной иллюзией уже очень много лет. Ему казалось, что, создав такое творение, он продемонстрирует максимальное мастерство в том, что делает. К тому же будет весьма забавно посмотреть на лица тех, кто считал его психом из-за всевозможных экспериментов.
Мужчина фыркнул и вновь уставился на продолжающее светлеть небо. Ночь прошла странно. Чувство слежки, оставившее его днем и во время визита в клуб, вернулось, стоило прийти домой, чтобы затем вновь пропасть на рассвете. Он так и не смог уснуть, каждый раз просыпаясь от ощущения слежки. Причем теперь паранойя имела вид худенькой девушки, смотрящей на него темно-серыми глазами. Вот только вскидываясь на постели, он находил пустоту. Похоже, его собственная «крыша» окончательно поехала.
Раздраженно отбросив падающие на глаза волосы, Игорь поднялся и принялся расхаживать по небольшому бортику, обрамляющему край. Наверное, если бы какой-то прохожий, вынырнувший из дома в подобную рань, посмотрел наверх, решил бы, что перед ним очередной самоубийца, хотя иллюзионист сомневался, что это подвигло бы гипотетического человека на какие-либо действия. Равнодушное общество. Равнодушные люди. Впрочем, его более, чем устраивало подобное, хотя бы возможностью творить, что хочется.
Творить? Но как все же сотворить идеальную иллюзию? Сейчас, когда после холодного душа и нескольких стаканов кофе, мозг хоть как-то заработал, Игорь не мог отделаться от желания немедленно опробовать новую теорию: не прорабатывать до конца. Странный совет, но, может быть, он получится, ведь создавая листок бумаги, иллюзионист никогда не думал, о его структуре и свойствах, он просто получал желаемое, пусть становившееся ничем потом. А здесь ему нужно было отпустить контроль, удалить все нити, связывающее творца и творение, и при этом оставить иллюзию незавершенной. Обычно такие проекты тут же превращались в прах. Но кто сказал, что его творение должно
