И вот исторический момент настал. Ворота ангара были заперты на засов изнутри, и все подельники оказались по другую сторону порога. Подкова продолжала переливаться всеми цветами радуги. Портал должен был работать все то время, что мы планировали пробыть вне нашей Земли. А на случай перебоя с электричеством на постамент, где раньше стояла статуя, водрузили «хонду». Но пока не заводили. Берегли бензин.

Искупались. Выгнали из воды детей, немедленно отправившихся собирать валяющиеся тут и там орехи. Солнце заметно склонилось к горизонту. Егор бросил ковыряться со своими приборами, достал спиннинг и в компании Михи и тозовской вертикалки отправился на мыс. Женсовет трепал языками, нарезая овощи на салаты, а мы с довольным своими строительными успехами Лехой занялись углем для шашлыка. Ну, по банке пива вскрыли, естественно. Хорошо было. Спокойно. Вроде и обе «Сайги» рядышком, и место незнакомое, а ощущения тревоги не было. И тут моя Натаха задала вопрос:

– Девочки? А соль взял кто-нибудь? Эй, парни! Соль брали?

Мать моя – женщина! Вот именно в тот момент лично до меня вдруг доперло, во что именно мы все ввязались. И чем, бляха от ремня, рискуем! Не было там ничего. Вообще! Только то, что принесли с собой из дома. Не сбегаешь к соседу за той же солью. Не купишь в магазине хлеб или порох для патронов. И если Подкова вдруг взбрыкнула бы… Ну там типа свет луны отразился от болотных газов и все такое… Если бы портал, что привел нас в этот другой, не наш, неизвестный, непознанный мир, вдруг перестал работать…

В десять раз, говорите? В сто! В тысячу раз больше! Такой здесь запас всего необходимого для выживания должен быть, чтоб похрен стало, есть дырка домой или заросла напрочь!

Так сделалось жутко, что аж волосы на спине дыбом встали и голос сел.

– Сейчас схожу, – прохрипел я, поднимаясь с теплого песочка и подхватывая винтовку.

– Я с тобой, – почему-то шепотом заявил брат. – Мало ли…

Поблагодарил кивком. Честно говоря, страшно было до жути одному переться эти несчастные триста метров до Подковы.

Сходили. И всю дорогу не сказали друг другу ни слова. Так вот нас придавило, что слов не находилось. Не хотелось уже пива, и жареное мясо в рот не лезло. Все остальные посматривали на нас с младшим подозрительно, а Натаха даже пыталась выпытать потихоньку, чего такого у нас с Лехой приключилось, что мы оба как мешком ударенные.

– Фигня, прорвемся, – с деланым оптимизмом отговорился я. И понял, что прав как никогда. И правда! Чего это я? Здоровые, битые жизнью мужики – неужто пропадем?! Да ни в жисть! Прорвемся, обустроимся, крепость выстроим и туземцев ясаком обложим! И так это мне теплом по сердцу мазнуло, что не мог в себе новость держать. Немедленно новой банкой пшикнул и тост предложил. За русских, которые в огне не горят, в воде не тонут и в новом мире не пропадут. Вроде и Леху после таких слов отпустило малехо. Во всяком случае, улыбаться стал.

Утром получили второй «привет». Выяснилось, что никто не взял с собой бритву. Но это уже мелочи. Посмеялись даже. Поприкалывались. Решили, будем, как те казаки, что Сибирь завоевали, бороды отращивать. Чтоб, бляха от ремня, соответствовать идеалу. Остальные «недостачи» уже и не вспомню. Постоянно что-то забывалось, чего-то не хватало. Но каждый раз как-то выкручивались. Включали смекалку. Это ведь не я придумал, это народное творчество, что необходимость – мать изобретения. Когда нет дефицита, когда практически все можно купить или достать, от отсутствия простых вещей в ступор впадаешь. А вот если ты уже внутренне готов к тому, что можешь рассчитывать только на то, что есть под рукой, башка начинает варить – мама не горюй!

Егор с рассветом опять засел за свои приборы. Мы ружье рядом, конечно, положили, но надежды на этого сумасшедшего ученого не было никакой. На всякий случай Любке выдали ракетницу. А Никитосу мелкашку и пачку патронов, с условием, что еще боеприпас получит, только если за время нашего плавания на лодке расстреляет этот. В одиночку. И не по мохнатым макушкам пальм, а по мишени. Леха за три минуты пулеулавливатель построил. Песчаный бугор, мичман и саперная лопатка – что еще надо? Кусок заранее припасенной фанеры, пачка листов с черно-белым кругом и жгучая зависть остальной пацанвы. Сын был в себе совершенно уверен и на наши подколки только хмыкал. Ну-ну. Это только кажется, что расстрелять сорок патронов за несколько часов – проще некуда…

Лодка была готова, загружена огнестрелом, небольшим продуктовым НЗ и канистрами с горючим. Но возникли сомнения в боеспособности остающихся в лагере подельников – а кто мы еще, если валютными спекуляциями занялись? Стволы еще были, а вот бойцов, способных с ними управиться, не наблюдалось. Но тут нас с Поцем Леха сумел удивить. Засмущался, покраснел даже чуток, словно красна девица, и вытащил из-за пазухи пистолет. Нормального такого, новенького «тотошу». Черного, блестящего, совсем как настоящего. Уж нам ли с Михой не узнать любимое оружие рэкетира!

Достал, короче, и Любане своей отдал. А та совершенно привычным отточенным движением чуток оттянула раму, выяснила, что патрон в стволе, и пристроила волыну в соломенную сумочку вместе с другими-разными тюбиками для ровного загара.

– А мне? – деловито поинтересовалась Натаха.

– В машине оставил, – виновато развел я руками. – Другой раз…

Супруга моя кивнула, будто это обычное для нее дело – с пистолем на пляже чалиться. Прикиньте! Это она-то! Прежде опасавшаяся даже прикасаться к оружию. А тут еще Ирка возникла. Завела свою любимую пластинку о том, какой у нее мужик никчемный. Даже пулеметом для ненаглядной не озаботился! У всех, мол, есть, а она опять в пролете, как лохушка какая-то. Поц, скалясь в сорок зубов, пообещал потом дать ей «парабеллум», и она успокоилась. А мы могли наконец выдвигаться.

От пешего похода вдоль берега после долгих раздумий отказались. Решили, вдруг этот пляж на сотни верст тянется и что толку будет по нему шляться? У нас, понимаешь, лодка простаивает! Она, конечно, жрет, как тот динозавр, ну так а на фига бак на пятьдесят ставили? Еще и канистра в запасе, на случай если увлечемся и прохлопаем ушами. Вернуться по-любому хватит. Весла тоже еще никто не отменял. Мичман клялся, что и в одного выгребет. Типа настоящие моряки одним веслом гребут круче, чем пехота – это он про меня – двумя. Я не спорил. Зачем? Работа нудная и трудоемкая. Терпеть не могу…

В предпоследний выход мы с Лехой прошли довольно далеко на запад. Как бы не на километр. Следы Васькины искали. Теперь такой задачи не стояло, и плыть решили на восток. Тихонечко, чтоб не просмотреть чего-нибудь особенно интересное.

Ну что сказать. На моторе плавание особенно не затянулось. И вернулись в лагерь мы с запада. Знаете, что это значит? Правильно, внучки. Остров это был. Длинный, километра четыре, и узкий – от четырехсот до шестисот метров. Почти точно вытянутый с запада на восток. И Подкова была чуть ли не в самой его восточной части. А в самой западной – пролив. Каких-то полкилометра, и та, другая земля, которую мы прежде только в бинокль разглядывали и куда пастух наш алтайский ушел.