Орокин давно набил оскомину Спектрату, и те даже пытались лишить его «Седьмой печати». Полковник был одним из немногих в метрополии, кто имел «Седьмую печать» — особый криптографический ключ, дававший право доступа к сверхсекретной информации. Именно поэтому он был назначен главой Корпуса внешней разведки метрополии как лицо, которому Император безгранично доверял. Информация о Паноптикуме, полученная в найденных ковчегах, подпадала под гриф «Седьмой печати».

«Всё это неспроста, — подумал Орокин. — Даже эта открытка не что иное, как напоминание «о папе Николасе». «Обыватель бы, наверно, подумал, что я бесчувственный ублюдок, — Орокин даже улыбнулся при этой мысли. — Однако в этой игре особое внимание нужно уделять деталям».

Прозвучавший бой часов возвестил о том, что нужно возвращаться в Сенат, и добрый император — дедушка снова превратился в угрюмого императора — правителя. Бережно положив открытку на столик, Император накинул шинель, после чего промолвил:

— Пойдем, Уэйн, осталась торжественная часть…

* * *

— …Мы помним тебя, Эрик, как Первого Императора, и восхваляем твоё имя в веках, как имя основателя Акритской метрополии — законной наследницы Великой Римской Империи.

Закончив речь, Император возложил цветы к статуе, стоявшей первой в ряду из восьми скульптур, изображавших предыдущих правителей метрополии. Заняв императорское кресло, он принялся наблюдать, как другие члены Сената произносят свои торжественные тирады. Внезапно зашел церемониймейстер и быстрым шагом через весь зал направился к Императору, нарушая все церемониальные нормы. Значит, что-то пошло не по сценарию.

— Ваше Императорское Величество, за дверью сын викария Эритеи. Просит уделить ему время. Говорит, что очень срочно, информация государственной важности, — прошептал церемониймейстер на ухо Императору.

Император, кивнув, встал с места и громко, прервав церемонию, произнес:

— Господа! К нам пришел Томас ДиАнжело, сын викария Эритеи. Викарий Дэвид ДиАнжело почему-то не появился после трехчасового перерыва, возможно, немного перебрал в баре… Томас что-то хочет нам сказать. Говорит, что срочно…

Император улыбнулся и, обращаясь к членам Сената, которые с благоговением стояли возле статуй, добавил:

— Эту пьесу вы доиграете потом, господа, тем более что ваша игра просто отвратительна…

Викарии переглянулись, но, молча, заняли свои места. Император присел обратно и подал знак церемониймейстеру, чтобы тот впустил сына викария Эритеи.

В зал зашел человек среднего роста, одетый по последней акритской моде. Его длинные коричневые волосы и одежда были намочены дождем. Орлиный нос выделялся на фоне острых ушей, характерных для всех ДиАнжело. Враги Дэвида ДиАнжело даже поднимали вопрос в Сенате: не попадает ли данная форма ушей под «акт о чистоте человеческой расы»? Однако главный Судья, ссылаясь на заключение эксперта, дал отрицательный вердикт. За этот вердикт семья ДиАнжело, чей бизнес был связан с многочисленными рудниками Эритеи, щедро заплатила главному Судье. Однако глава семейства даже не догадывался о том, что идейным вдохновителем этой разводки был сам главный Судья, заплатившим врагам ДиАнжело в Сенате из полученного за вердикт гонорара.

Томас ДиАнжело подошел к возвышению, на котором стояло императорское кресло, и преклонил колено.

— Ну, — начал Император, — расскажи мне и всем здесь собравшимся, из — за чего мы прервали церемонию почитания Первого Императора!?

Томас приподнялся и попытался изобразить на лице радость.

— Ваше Императорское Величество, мы совершили невозможное!!! Мои люди арестовали группу заговорщиков из «Седьмой печати». При них был обнаружен этот артефакт, — при этих словах Томас достал прозрачный кристалл размером с ладонь ребенка и, подойдя к Императору, положил его перед ним. — Это кристалл Квинта…

По залу пробежал взволнованный шепот. Император взял рукой кристалл и, повертев, небрежно кинул его к ногам Томаса.

— Это уже не играет никакой роли, он сделала своё дело… Что-нибудь ещё? — спросил Император и пристально посмотрел на Томаса.

Радость на лице младшего ДиАнжело сменилась озабоченностью. Томас осмотрел зал и как — то неуверенно произнес:

— Ваше Императорское Величество, мне сообщили, что моего отца — Дэвида ДиАнжело, два часа назад арестовали…

Император рассмеялся. Император рассмеялся так, что полковник Орокин, наблюдавший эту сцену, невольно удивился такому повороту событий. Успокоившись, Император встал. Посмотрев на Томаса свирепым взглядом, он произнес:

— Томас, а вы не видите связи между арестом вашего отца и появлением кристалла Квинта на этом столе?

Томас, вжав голову в плечи, замолчал. Его глаза смотрели в пол.

— Молчите, Томас? — заорал Император. — Думаете, я не знал, что когда вы схватили Георга Кантора, вы подменили фальшивкой найденный в его доме кристалл Квинта? Когда вашими людьми был арестован лидер «Седьмой печати», вы, ДиАнжело, получили награду от Императора и уважение граждан метрополии… Но вам, видимо, этого показалось мало. Вы решили ещё и подзаработать на этом дельце — спихнуть бесценный артефакт коллекционерам Акрита за хорошие деньги. Вы что, правда, не знаете, что все богатые коллекционеры стучат в Спектрат!? Томас, может, вы просто тупой?

Император дико расхохотался и, достав из шинели платок, протер им глаза. Зал, молча, продолжал наблюдать за происходящей сценой. Успокоившись, Император придал лицу угрожающий вид.

— Вы, ДиАнжело, даже не представляете, какие политические последствия имели место быть от ваших необдуманных поступков… Все вы — ДиАнжело — жадные ублюдки… — Император злобно смотрел на Томаса.

— Отец тут не причём… Никто не знал… — промямлил побледневший Томас ДиАнжело. — Это всё мой карточный долг…

— А — а — а — а — а, так вы ещё и игрок, Томас? — Император прищурился и, понимающе покачивая головой, вдруг внезапно заорал. — Ну так летите к своей семье на Эритею, Томас, и сообщите им о том, что вы проебали всё их состояние, поставив не на ту лошадь!!!

Томас заплакал… Всхлипывания отчетливо раздались в гнетущей тишине зала. Орокин наблюдал, как все присутствующие застыли, затаив дыхание. Даже всегда раскрепощенный Вайс сидел, не шелохнувшись, выказывая полную покорность Императору. Император, указав на плачущего Томаса, обратился к Сенату:

— Вот… Вот ваша сущность, смотрите… Это вы… Вы — дети, играющие в игры. Вы, сидящие за круглым столом, думаете, что вы самые умные. Но на самом деле так думают только дети, которые играют в кукольные спектакли, где главное действующее лицо — император — марионетка. Но игры кончились, господа… Я уже устал решать вопрос об увеличении расходов на военные нужды, в то время как противостояние с Кайпианским союзом набирает обороты. Или, может, вы думаете, что мирное небо над вашими кукольными сценками обеспечивает вам ваша значимость в правительственных кабинетах? — Император опустил руку и, окинув зал взором, закричал. — Нет, господа, возможность вашего жопопротирания на этих стульях даёт вам великая и могучая акритская армия — армия, чьи штурмовики неустанно несут службу на рубежах Империи! Солдат, пожираемый гнусом на тупиковом блокпосте в какой-нибудь южноамериканской дыре, тоже вносит свой вклад в наше общее дело… И нам нельзя заниматься бюрократическими проволочками, когда от нас зависит жизнь этих солдат. Кто вообще составлял регламент?